Берлинский боксерский клуб - [34]

– Макларнин тоже слабак.

– По-твоему выходит, все слабаки.

– Чем там у Росса с Макларнином кончилось? – спросил я; сдерживаться дальше было выше моих сил.

Воржик поморщился – ему не понравилось, что я влез в разговор.

– Росс ему здорово навалял, – сказал Воржик и поджег потухший окурок сигары.

– Они оба слабаки, – сказал Вилли.

– А по-моему, во всем мире нет боксера лучше Росса, – заявил Йохан.

– Выступай моя мать в его весе, она бы и то с ним справилась, – не согласился с ним Вилли.

– Она не в его весе, – сказал Воржик. – Самое меньшее – в среднем.

– Думай, что о моей матери говоришь.

– Ты сам первый ее приплел.

– Все равно, лучше тебе ее не трогать, – сказал Вилли.

– Со средним весом ты загнул. Полусредний – это как раз ее, – высказал свои соображения Йохан.

– Чтоб о матери ни слова больше! – Вилли начал выходить из себя.

Я отошел, довольный услышанным. Росс выиграл бой у Макларнина и отобрал у него чемпионский титул. Если сын раввина теперь чемпион, может, не так все у евреев и плохо?

Штерн протии Штрассера

Вечером накануне моего первого боя отец послал меня отнести клиенту посылку, и домой я вернулся уже в ночи. Я поднялся до третьего этажа по нашей неосвещенной лестнице, когда из густой тени кто-то выступил мне навстречу и схватил за руку. Я инстинктивно отпрянул и сжал кулаки.

– Что за…

– Тс-с, – прошептала мне на ухо Грета и потащила меня в самый темный угол лестничной площадки.

После первого поцелуя в подвале мы строго следовали правилу в стенах нашего дома не разговаривать и не приближаться друг к другу. Теперь от осознания того, что мы с Гретой оказались наедине, у меня бешено колотилось сердце.

– Что ты делаешь? – спросил я.

– Хотела пожелать тебе завтра удачи, – ответила она и чмокнула меня в щеку.

– Я думал, тебе бокс до лампочки.

– Так и есть. Но я не хочу, чтобы тебя покалечили.

– Не покалечат.

– На, держи.

Она вложила мне в ладонь небольшой предмет. Ощупав его, я узнал подвеску в виде четырехлистного клевера, которую Грета обычно носила на шее.

– Засунь ее в носок. Она принесет тебе удачу.

– Danke[33].

– И не позволяй противнику бить тебя по губам.

– Грета? – раздался голос из-за приоткрытой двери ее квартиры.

Она шаловливо прижала мне к губам указательный палец, крепко меня поцеловала и скользнула в дверь.

На следующее утро, одеваясь, я сунул подвеску за резинку носка. Оттого, что она касалась моей щиколотки, я странным образом чувствовал себя гораздо увереннее и решительнее – так, словно Грета была рядом и подбадривала меня.

Макс много бывал за границей, по большей части в Америке, центре мирового бокса. «Все хотят драться в США, – объяснял он. – Я там за один бой могу заработать больше, чем за десять в Европе». Так вышло, что и в день моего первого турнирного выступления он был в Нью-Йорке.

«Главное, не нервничай, – сказал он во время последнего занятия перед его отъездом. – Помни о главном, и все будет хорошо. Сначала сосредоточься на равновесии и дыхании, а потом уже атакуй».

С того самого дня, когда я познакомился с Максом и он похвалил мой размах, я мечтал стать чемпионом Германии среди юношей. И теперь мне предстояло сделать первый шаг к воплощению мечты. Неблих вызвался быть моим секундантом. Я был ему очень за это благодарен и вместе с тем побаивался, как бы другие мальчишки не стали над ним, заикой, насмехаться. Но так или иначе секундант мне был нужен, и обижать Неблиха отказом тоже не стоило.

Большинство участников приехали на турнир вместе с отцами, а моего, по его словам, не отпускали дела. Мне, конечно, страшно хотелось бы мужеством, проявленным на ринге, произвести неизгладимое впечатление на Грету. Но мы оба понимали: если она появится среди зрителей, все сразу же станет про нас ясно. В то же время в глубине души я был отчасти рад, что Греты не будет на трибунах – если меня и измордуют, то хотя бы не у нее на глазах.

Но один очень мне дорогой зритель у меня сегодня точно будет. Дядя Якоб, когда я рассказал ему о выступлении, пришел в бурный восторг и пообещал, что обязательно явится за меня поболеть. «Да чтоб я пропустил такое зрелище? Нет, ковбой, ни за что на свете, – сказал он. – Я еще и друзей с собой прихвачу, так что у тебя будет настоящая группа поддержки».

Молодежный центр Шульца занимал довольно ветхое кирпичное здание с некогда белыми, закопченными стенами. Посередине просторного внутреннего двора здания находился ринг, окруженный временными, сборными трибунами. Двор вмещал самое большее человек пятьсот, но мне он показался целым футбольным стадионом, битком набитым враждебно настроенными зрителями.

Несколько десятков мальчишек из разных клубов разбились на группы. Несколько групп образовали боксеры, состоящие в гитлерюгенде – у них на трусах и разминочных куртках были вышиты свастики. На трибунах расселась по меньшей мере сотня болельщиков в форме гитлерюгенда, а вместе с ними много взрослых мужчин – отцов юных боксеров, – принадлежащих, судя по униформе, к различным нацистским организациям. Но меня тревожило не обилие вокруг нацистской атрибутики, а то, что у меня не было ничего похожего на клубную форму и снаряжение – только простая белая майка и синие трусы. А надеть старые, когда-то выданные Неблихом боксерские перчатки мне было даже стыдно: по сравнению с перчатками других участников они казались чересчур большими и допотопными, в каких только клоуну в цирке впору выступать.