Берлинская жара - [98]
— Новая тактика англичан, подаренная им американцами. Пусть противник захлебнется кровью своих близких — чем больше ужас, тем ближе победа. Этому, кстати, они научились у вас, немцев: приладили двигатель и пару крыльев да пустили бомберы стаями. Нам в Швеции такое в диковинку. Мы как-то привыкли ценить человеческую жизнь.
— Вы не воюющая сторона. Вам позволительно быть человечными. А впрочем, как это у Лукана? Во время войны законы молчат.
— Вы почему-то сегодня не в духе, Франс. Почему?
Хартман достал из внутреннего кармана открытку, отправленную вчера Гесслицем из Лейпцига, и протянул ее Виклунду.
— Вот, Юнас, возьмите.
— Что это? — Виклунд прочитал текст, перевернул открытку. — Что это? Какая-то Марта, Фриц, петунии. Не понимаю.
— Это пришло вчера вечером из Лейпцига. От Шварца. Здесь говорится буквально следующее. «Эбель дал понять, что Шелленберг завербовал его для контригры с англичанами. Верить Шелленбергу нельзя. Эбель будет действовать под его контролем». Возьмите ее с собой. Текст вам расшифруют в Стокгольме. И мой вам совет, если он вас интересует: хотите иметь дело с Шелленбергом, сохраняйте дистанцию. Он — лис.
— Давайте остановимся, — попросил Виклунд.
Хартман остановил машину на обочине. Виклунд немного подумал и спросил:
— Что вы думаете делать?
— Ну, что касается меня, то Эбелю я знаком под другим именем. Дорогу ко мне он вряд ли запомнил: его серьезно помотали по городу. А вот Шварцу нужно уйти на дно, и как можно скорее. Что до вас, то вы для него — икс. Человек без имени. Вам ничего не угрожает.
Виклунд явно перебарывал в себе досаду. Наконец он сказал:
— Да, вы правы. Меня отговаривали от контактов с Шелленбергом. Ему так и не простили этой истории в Венло в тридцать девятом, когда он похитил агентов СИС прямо на границе с Голландией. Выставил себя капитаном вермахта, участником военного переворота, заморочил всем головы, устроил перестрелку. У нас говорят: волк всегда остается волком, как бы хорошо его ни кормили. Разумеется, я отменяю сегодняшнюю встречу. Не выходите с ним на контакт. Пусть думает, что что-то случилось, а что — пока неизвестно. И вот что, давайте вернемся в отель. Возможно, я уеду уже сегодня.
«Опель» Хартмана развернулся и поехал назад в «Адлерхоф».
Берлин, Вильгельмштрассе, 102,
Резиденция начальника РСХА,
18 августа
Во время совещания Шелленберг проанализировал сложившуюся ситуацию. Получив информацию по Мюллеру из двух источников — от Хартмана и от Небе, он вынужден был признать, что, вероятнее всего, она соответствует действительности — Мюллер и правда каким-то образом узнал о его желании пойти на переговоры с англичанами, используя данные по урановому проекту. Шелленберг сохранял спокойствие — пока речь могла идти лишь об интерпретации каких-то сведений, то есть о слухе. Но Небе был прав: в рейхе слухи имели такой же вес, как и реальность. Еще интереснее было понять, как произошла утечка. Шелленберг видел только два источника — Хартман и окружение Гиммлера. Для Хартмана это был бы крайне неразумный шаг, к тому же бессмысленный. Даже если бы он выдал что-то гестапо, то как это стало известно Небе? А вот Гиммлер в минуту откровенности мог сболтнуть лишнее в разговоре с теми, кому он безоговорочно доверял. Это — Керстен, личный врач. Что маловероятно: Керстен, как чумы, опасался тайной полиции. Это — Брандт, личный адъютант рейхсфюрера, с которым Гиммлер расставался, только отправляясь в постель. Все новости, все комментарии к ним он получал сначала от Брандта. Однако Брандт был близок к Керстену и старался держаться в стороне от всех руководителей РСХА, чем сильно раздражал их, но особенно — Мюллера. Это — Вольф, который постоянно вертелся возле Гиммлера, несмотря на то, что возглавлял полицию и СС в Вероне. Наконец, Олендорф… Почему бы и нет? Спросить об этом у самого Гиммлера не представлялось возможным.
Так и не ответив себе на вопрос, где могла произойти утечка, Шелленберг решил напроситься на аудиенцию к рейхсфюреру после совещания и предупредить его о потенциальной опасности такого слуха, пока ему об этом не сообщили другие.
— Как такое могло случиться? — Гиммлер вскочил из-за письменного стола и забегал по кабинету. — Как такое могло случиться, я вас спрашиваю?
— Возможно, людям Мюллера удалось каким-то образом что-то подслушать? — неуверенно предположил Шелленберг.
— Как-то, что-то. Не узнаю вас, Шелленберг, с каких пор вы стали выражаться, как дилетант? Получается, что Мюллер контролирует наши действия. Это неслыханно!
— Нет, рейхсфюрер, речь может идти только об одной утечке, не более.
— И кто же, по-вашему, ее инициировал? Может, этот ваш Хартман из «Адлерхофа»?
— Уверен, что нет. Для него лично такой поступок означал бы катастрофу, крах.
Шелленберг решил пока не говорить рейхсфюреру о манипуляциях гестапо вокруг Хартмана, поскольку это сломало бы всю игру, в которой крайним окажется он.
— Ничего не хочу слышать. И ладно бы Мюллер. Но — Небе! Нет, это никуда не годится. — Гиммлер вернулся в свое кресло и, нахохлившись, уставился в угол. Видно было, что он уже успокаивается и начинает размышлять. — Вам еще повезло, что вы сделали только шаг в это болото, а не углубились в него, позабыв ориентиры.
Перед нами не исторический роман и тем более не реконструкция событий. Его можно назвать романом особого типа, по форме похожим на классический. Здесь форма — лишь средство для максимального воплощения идеи. Хотя в нём много действующих лиц, никто из них не является главным. Ибо центральный персонаж повествования — Власть, проявленная в трёх ипостасях: российском президенте на пенсии, действующем главе государства и монгольском властителе из далёкого XIII века. Перекрестие времён создаёт впечатление объёмности.
Один рассказ. Одна повесть. Один роман. Человеку по-настоящему интересен только человек, писал Блез Паскаль. Так же думал Чехов. Жизнь человека – это смех и слезы. Более того, естественным образом одно перетекает в другое и наоборот. Кто-то собрался жениться, кто-то потерял работу, кто-то решил сбежать… Людям свойственно сопротивляться обстоятельствам, совершать ошибки, шутить, надеяться. В каждом из нас много других людей, о которых хочется говорить. И когда мы думаем о себе, очень часто мы думаем о них. Книга о людях, живущих сегодня.
Шестнадцатый выпуск ежегодника «Поединок» открывает повесть Валерия Аграновского «Профессия: иностранец» о советском разведчике Г.-Т. Лонгсдейле. В остросюжетной повести Анатолия Степанова «Футболист» речь идет о дельцах, превращающих спорт в средство обогащения, лишающих миллионы истинных болельщиков удовольствия от спортивной борьбы. В материал Юрия Митина о Конан Дойле органично вплетается рассказ о возникновении криминалистики как науки, автор останавливается на некоторых давних делах, являющихся вехой в развитии одного из направлений криминалистики — дактилоскопии, токсикологии, судебной медицины.
Все было не так. Таинственная Мата Хари, исполнительница экзотических танцев и стриптиза, изящно работавшая на германскую разведку, не была расстреляна в пригороде Парижа французскими солдатами. Обаятельный резидент с кодовым позывным h.21 невероятным образом выжила, и тюремный врач Антуан Моро, спасший ее, теперь имел все основания рассчитывать на взаимные чувства. Но Мата Хари, родившись заново, не начала новую жизнь. Прогулки по тонкой грани между пороком и благодетельством опять стали для нее опасным увлечением и неудержимой страстью…
1983 год, КГБ просит о помощи британскую Секретную службу, ЦРУ и израильский Моссад в проведении операции против международной неофашистской группировки, именуемой НСДА. Комитет госбезопасности располагает данными, что эти неофашисты скупают оружие на советской военной базе, расположенной под Алакуртти, около русско-финской границы. Местоположение секретной базы, куда террористы тайно переправляют оружие через границу, неизвестно. Предводителем неофашистов является некий граф Конрад фон Глёда, человек с туманным прошлым...
Английский писатель Роберт Тронсон в повести «Будни контрразведчика» отобразил широкомасштабную и бессмысленную возню многочисленных английских спецслужб. Повесть печаталась в журнале «Вокруг света» за 1972 г. Перевела с английского Нинель Гвоздарева.
В данный сборник вошли остросюжетные повести известного болгарского писателя Андрея Гуляшки об Аввакуме Захове: «Случай в Момчилове», «Приключение в полночь», «Дождливой осенью» и «Спящая красавица».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.