Белый свет - [123]

— Осенью кеклики уходят на юг по нашему Длинному гребню. Говорят, они уходят туда, где зимы не бывает. А весной, когда растает снег, они возвращаются на север. Вот мы на гребне и растянем желе — шнур, на котором много силков, и, поймав кекликов, сварим шурпу, приготовим вкусный кебаб!

— А они что, летать не умеют?

— В том-то и дело, что долго лететь они не могут. Они поднимаются в воздух, когда на пути их ложбины, ущелья. Все остальное время они бегут по гребням.

До вечера сучили в четыре-пять рядов длинный из конского хвоста волос, готовили силки, привязывали их к шнурам. Саяк обновил все свои старые желе и сделал одно для Шакира.

Пришли Жокен и Калыс. И они уже подготовили свои желе. Оказывается, много ребят идут за кекликами, отпросились в школе. «Торопиться надо, а то займут наши места», — волновался Жокен. В этом деле Шакир ничего не понимал и потому помалкивал.

…Вчетвером они быстро шли по тропинке, тянувшейся вверх по ложбине. Только под вечер поднялись на Длинный гребень. В закатный час он казался огромным живым существом, лежащим меж двух широких долин, упиравшимся в них своими ребристыми склонами.

Мальчики замерли, глядя на пылающее, все в золотом огне, небо, на громады горных хребтов, сверкающих заснеженными вершинами, и словно текущие среди пологих холмов долины с пашнями и кыштаками. Замер и Саяк, наверно, их состояние передалось и ему.

— Черный мыс — мой! — вдруг крикнул Жокен и побежал по гребню занять место за глубокой ложбиной.

Черный мыс кеклики миновать не могут: перелетая через ложбину, приземляются обязательно на нем. Не миновать им и силков Жокена.

За следующей ложбиной занял место Калыс.

— Ладно, — успокаивал себя Саяк. — Аллах поможет — повезет и нам.

Саяк спешил, то и дело поторапливал Шакира, но тот не поддавался, сдерживая его, вел на подъем осторожно, обходя впадины и бугры.

Длинный гребень сужался на глазах. Саяк вдруг остановился.

— Видишь два больших, плоских, как доска, камня? — сказал он, как бы проверяя то, что ему уже известно, и тут же спросил у Шакира, как выглядит это место. — «Первое желе растянем здесь», — решил Саяк, осторожно раскручивая привязанное к поясу желе.

Они вбили в землю два колышка, крепка натянули на них желе, наломали стеблистого, толщиной в палец, курая, сделали из него подпорки. Потом Саяк наладил желе: скользя пальцами по шнуру, раскрыл каждый силок. Руки его работали чутко и быстро.

Второе желе растянули метрах в двухстах от первого. Третьим было желе Шакира. А для последнего своего желе Саяк облюбовал следующий мыс.

Как только растянули последнее желе, Саяк присел на корточки и прочитал суру из Корана, молитвенно проведя ладонями по лицу. Потом что-то пробормотал под нос и дунул в сторону желе: суф, суф! Шакиру стало смешно, потому что друг дул на желе, как мулла на больного человека, изгоняя из него нечистый дух.

— Чего смеешься? — рассердился Саяк.

— Да не над тобой, просто так, — успокоил его Шакир.

— Пошли теперь к первому желе. Но, смотри, не перешагивай через них, обходи, — предупредил Саяк.

— А что будет?

— Засядет злой дух.

Когда они вернулись к первому желе, Саяк сказал:

— Шакир, выбери место, где есть караганник, чтобы оттуда было видно желе. Сделай там шалаш. Когда кеклики будут идти, спрячемся.

Шакир выбрал такое место, связал верхушки растущих рядом кустов караганника и вместе с Саяком покрыл их сверху прошлогодней травой. Работой своей он остался доволен. Шалаш получился на славу. Теперь было место, где спрятаться.

Они уселись возле шалаша плечом к плечу. Солнце только что зашло. Воздух еще прозрачен. В небе ни облачка.

Чуть вытянув шею, Саяк вслушивался в тишину. Лицо его было спокойным и чутким.

— Вон там, кажется, ходят лошади, — сказал он, протягивая вправо руку.

Шакир встал, вгляделся в ту сторону: на дальних холмах, еле различимые отсюда, паслись лошади.

— Сошел ли снег с гор? — спросил Саяк.

— Не весь, — ответил Шакир и посмотрел в сторону родного аила.

Там, над горами, уже туманилось вечернее марево. Он знал, что с этих гор снег не сходит даже в самый разгар лета. На солнечных склонах его уже не было, а в тени он лежал нетронутый, белый.

Обо всем этом Шакир рассказал Саяку. Саяк внимательно слушал, кивая головой.

— А шахта Кек-Жангак видна?

— Да. Даже видны белые дома. Вон… вон… вон… Смотри, как они красивы!

«Смотри» — как могло вырваться у Шакира такое слово! Слава богу, Саяк, кажется, не обратил на него внимания.

Шакир откинулся на землю, лег на спину. Саяк поднял руку и положил на его плечо, потом осторожно погладил его шею. Кончики пальцев чуть прикоснулись к его лицу и тут же оторвались от него, казалось, Саяк хочет что-то сказать, но не осмеливается. Шакир молчал. Вдруг кончики пальцев слепого коснулись его глаз, всего на мгновение и осторожно-осторожно. Шакир искоса взглянул на лицо Саяка: оно совсем переменилось. Недавно бывшее таким спокойным и умиротворенным, помрачнело, зубы стиснуты.

Шакир решил отвлечь его от тяжелых дум:

— Дай аллах, прибежала бы сейчас стая кекликов. Да, Саяк?

— Не нужен мне аллах! — сказал Саяк гневно. — Без него проживу.

Шакир даже рот раскрыл от удивления. «Ну и Саяк! Недавно молил аллаха ниспослать ему удачу… а сейчас, попадись ему аллах, он бы бросился на него, как тогда у родника на Жокена».