Белый свет - [115]

Лицо Шакира вспыхнуло, он понял, что поступил неправильно: надо было взять слепого за руку.

Тот своей костлявой рукой крепко сжал руку Шакира:

— Тебя зовут Шакир?

— Да.

— А меня Саяк.

Черные, с мутными точками зрачков глаза зашевелились, дрогнули ресницы — казалось, слепой «смотрел» на Шакира. Левой рукой он быстро ощупал его кисть, плечо, грудь, как бы обмеривая, а потом отпустил его руку и отступил на шаг.

— Альчиков много у тебя?

— Нет, — ответил. Шакир.

— Как? Вы в своем аиле в альчики не играли?

— Нет…

— А во что играли? — вмешался в разговор Жокен.

— Играли в топ, — сказал Шакир тихо, — и в чижик.

— Во что, во что? В топ? Ха-ха-ха! В чижик? — заливался смехом Жокен, будто его пощекотал сам черт.

«Чего тут смешного? — недоумевал Шакир. — Играть в топ одно удовольствие». Вспомнилось, как вместе с ребятами вычесывал, растопырив пальцы, коров, как из этой шерсти скатывали топ — кругленький мягкий мяч, и потом, отмерив широкую площадку, прочерчивали посреди ее мету, и, разделившись на две группы, состязались в быстроте и ловкости. Тот, кому по жребию доставалось первому бить мячик палкой, старался послать его как можно дальше… Вот и он, Шакир, ударив мячик, стремглав, так что ветер свистит в ушах, устремился к мете — надо успеть опередить соперника, добежать до меты и вернуться к своим. Но мальчик из другой группы уже мчится за ним, норовя догнать его и ударить пойманным мячиком. Крик, шум. Обе команды вовсю горланят, подбадривая своих игроков.

Игра разгорается. Ребята гоняют друг за другом, взмыленные как кони, задыхаясь от быстрого бега, от свободы и счастья… Все это стремительно пронеслось перед глазами Шакира.

— Понятно, Жамал. Поздравляю тебя, — загадочно сказал Жокен и еще сильнее захохотал.

И мальчик с торчащими зубами, и слепой вопросительно, заулыбались, чего-то ожидая от Жокена. Глаза Жамал сверкнули, она взглянула на Жокена с ненавистью и вдруг, подняв камень, замахнулась на него.

— Ты что? Только попробуй… Разве не правда? Твой жених — вот он, — Жокен пальцем указал на Шакира.

Шакир шагнул к Жокену — в своем аиле кинулся бы на него с кулаками. Но кто знает этих чужих ребят? Может, у них принято так шутить? Пришел с ними знакомиться, а они… Шакир зло глянул в щелки глаз Жокена, стыдясь своей нерешительности и вместе с тем переживая горькое чувство унижения.

Жамал отвернулась от ребят, заплакала.

Слепой мальчик перестал улыбаться.

— Жамал! Жамал! — сказал он тихо и, подойдя к девочке, положил ей на плечи руки.

— Не плачь, Жамал! Жокен злится от того, что мы выиграли у него все альчики. Не плачь, Жаке, не плачь…

— Эй ты, несчастный слепой, — возмутился Жокен, — не подхалимничай! Думаешь, Жамал всегда будет твоими «глазами»?

Саяк оторвался от девочки. Брови его сошлись на переносице.

— Сам ты несчастный, лжец, урод! Аллах наказал твою мать!

— Не тронь мою мать! Она что, глаза твои выколола? Твою мать аллах наказал! Слепой!

Саяк кинулся на Жокена. А тот, перепрыгнув через арык, чувствовал себя в полной безопасности:

— Если бы у тебя были глаза, ты не дал бы нам жизни. Поэтому-то аллах и лишил тебя зрения.

Сделай Саяк еще один шаг, он угодил бы в арык, но лежавший под деревом, казалось, ко всему безучастный Коктай вовремя предостерегающе гавкнул.

Браня Жокена, Саяк вернулся к роднику. Успокоившись, начал играть с Калысом в альчики. И в самом деле, Жамал была «глазами» Саяка. Каждый раз, когда бросали альчики, она говорила Саяку, как они упали, и радовалась, когда его альчик вставал на алчы[36]. Выигранные альчики Саяк прятал в мешочек, а если проигрывал, давал альчик Жамал. Когда бросали альчики, он весь замирал, вслушиваясь.

Теперь Шакир невольно приглядывался к Саяку — вначале он не то стеснялся, не то боялся смотреть на него. Саяк был самым рослым среди этих мальчиков, толстогубым, с почти сросшимися на переносице бровями, и оттого казалось, что он все время хмурится. Лицо напряженное. В незрячих глазах какое-то движение, и только пятнышки зрачков неподвижны. И словно какая-то тень на лице, от которой крупные, белые, как молоко, зубы, кажутся еще белее.

Играет Саяк азартно, сжимая в руке альчики, называя их ласковыми именами, а добродушный, спокойный Калыс кидает их легко, беспечно, вроде не очень-то огорчаясь неудачей, весь вид его говорит: игра — она и есть игра.

С тихим звоном льется в арык вода, шумит листва тополей, и в стороне от ребят, положив голову на вытянутые лапы, наблюдает за игрой Коктай, словно разбирается в ней.

Прошло немного времени, и к ним подошел, дожевывая что-то, Жокен.

— Эй, Саяк, сыграем, что ли? — предложил он, словно между ними ничего не произошло.

— Будешь играть по-честному?

— А то как же!

Они кинули альчики. Повезло Саяку. И потом, чуть не каждый раз, альчики падали так, что он выигрывал. Жокен стал хитрить, опережая Жамал, говорил Саяку: «Твой альчик встал на таа, на пок, на чик»[37], хотя альчик вставал на алчы и выигрывал. Не стерпев этого, Жамал схватила за руку Жокена, но тот дернул ее за волосы и, вытаращив глаза, поднес кулак к ее носу. Девочка испуганно заморгала.

— Бери, мой альчик! Бери, мой рыжий альчик! Принеси мне удачу, — приговаривал Саяк, кидая альчик. Он на ощупь узнавал свои альчики и точно называл их имена.