— Далеко белочку везете? — поинтересовался хозяин машины.
Бахыш-киши коротко рассказал о случившемся. Негодования он все-таки, как ни старался, сдержать не мог, гнев слышался в его голосе.
— И что это за родители, у которых такие дети растут? — сказал он в сердцах и умолк.
Сидевший вполоборота к нему человек сочувственно покачал головой и согласился со старым лесником. Конечно, так этого оставлять нельзя, надо найти виновного, найти и наказать.
Бахыш-киши, сидя в машине, укорял себя за то, что не знает по имени этого приятного общительного человека. Они встречались с ним в сосновой роще раза два или три. Леснику нравился этот человек, подолгу в одиночестве гулявший среди зеленых деревьев. Отдыхают в пансионате многие, а вот толк в одиночестве мало кто понимает. Бахыш-киши тогда и думать не мог, что этот симпатичный человек занимает такую не маленькую должность, раз есть у него персональная машина… Впрочем, какое это имеет значение?
Странными были их случайные встречи в роще. Примерно за неделю до отъезда Бахыш издалека заприметил, что этот симпатичный незнакомец не просто гуляет по его роще, но время от времени останавливается, будто ищет что-то. Любопытство разобрало Бахыша, он потихоньку приблизился к незнакомцу, пригляделся и понял, что мужчина, присев на корточки перед кустом марены, острием карманного ножа осторожно взрыхляет землю. «Корень марены ищет», — догадался старик.
С детства Бахыш помнил, что жители Апшерона используют корни марены двояко: чаще всего для лечения — нету лучше лекарства от камней в почках или, скажем, от воспаления мочевого пузыря. А еще красят мареной нитки. Прекрасная получается краска и очень стойкая.
Поздоровавшись, Бахыш поинтересовался:
— Лечиться собираетесь? Тот кивнул.
— Врачи говорят — камни в почках. Ничего не поделаешь — возраст. А этот отвар здорово помогает.
В тот день они впервые долго беседовали, неторопливо гуляя по роще. Бахышу-киши нравилось, что этот человек — образованный, начитанный разговаривает с ним как с равным, даже более того — почтительно, как младший со старшим. На следующее утро Бахыш отыскал несколько больших кустов марены, аккуратно выкопал их корни и завернул в газету, чтобы при встрече передать новому знакомому. Но тут как раз пришел вызов из Белоруссии, Бахыш улетел, и до сегодняшнего дня они уже не виделись.
Когда приехали в город, спутник Бахыша написал на листке бумаги номер телефона и, передавая его леснику, пояснил:
— Если вдруг возникнет необходимость возвращаться в пансионат поздно вечером, позвоните, пожалуйста, с удовольствием вас подвезу.
Бахыш-киши поблагодарил, аккуратно сложил листок и сунул его в карман.
…Наконец-то стало прохладнее, подул легкий ветерок. Бахыш-киши зевнул, глаза у него слипались, — в самом деле, сколько можно без отдыха быть на ногах! Нагнувшись, он заглянул в клетку: белка, казалось, дремала, стоявшая перед ней длинная чашка была до краев полна водой, — значит, она больше не пила.
Бахыш-киши обрадовался, что зверек спит спокойно, что ветер наконец подул. Он искупался под душем, вынес на балкон раскладушку, постелил на нее тюфяк, принес свежую простыню. Лег — и блаженная истома охватила его, он словно бы парил в невесомости. Ему казалось, что еще мгновение — и он уснет, но на самом деле он не спал долго, очень долго…
И всегда было так — стоило ему лечь на раскладушку на балконе этого нового дома, память уносила его в прошлое.
Он вспоминал, как с фронта его, раненого, привезли в Баку и поместили в госпиталь. Госпиталь располагался в трехэтажном школьном здании на углу Красноармейской и 6-й параллельной. Бахыш от души радовался, что ему посчастливилось попасть на лечение в родной город, но удобств, конечно, в ту пору не было никаких. Госпиталь был переполнен, многие больные лежали на раскладушках прямо в коридорах, в вестибюлях — везде, где было место. Стояла зима, из окна, у которого была раскладушка Бахыша, сильно дуло. Холод мешал уснуть.
Всякий раз, когда внизу открывалась дверь, волна холодного воздуха окатывала раненых. К тому же здание почти не отапливалось, батареи были чуть теплые, и Бахыш, потерявший при ранении много крови, ночами подолгу не мог уснуть, и это усугубляло его страдания. Но позвать врача или медсестру Бахыш стеснялся — люди и так целыми сутками на ногах, не знают ни покоя, ни отдыха… ничего с ним не случится, перетерпит.
Но однажды ночью в отделении дежурила медсестра Ширинбаджи, которая давно нравилась Бахышу. Обходя больных, она заметила, что Бахыш не спит, но в первый раз ничего не сказала. Через полчаса она снова появилась у постели раненого, поправила ему подушку, спросила шепотом:
— У вас болит что-нибудь? Бахыш помотал головой.
— Тоща почему вы не спите?
Бахыш постеснялся сказать правду этой молодой красивой девушке. Он лежал, молча глядя на нее.
— Я принесу вам снотворное, — сказала Ширинбаджи, — выпьете и сразу уснете.
— Не знаю…
Но Ширинбаджи уже направлялась в ординаторскую. Вскоре она вернулась с таблеткой и стаканом воды. Бахыш молча выпил пилюлю, отодвинул стакан в сторону. Но, видно, Ширинбаджи почувствовала, что раненому мешает холод. Минут через десять она снова пришла, неся байковое одеяло, укрыла им Бахыша, заботливо подоткнула с боков.
