Два молодых истосковавшихся по ласке, бунтующих тела брали друг от друга все, и отдавали взамен все, что только могли отдать: сплетенья рук, ног, биенье сердец в унисон, перекрестные взгляды, наполненные признательности и зарождавшихся смутных чувств. Погромыхивание продолжавшего так и мешать им ведра под ногами, рассказывало прислушивающемуся к звукам, доносящимся из сеней Ваське, о развитии их ночных взаимоотношений.
Но ни разу не отошел Васька от продолжавшей пребывать в беспамятстве Зои и даже когда спустя время, Арсений осторожно коснулся его плеча, приглашая к столу, он только отрицательно мотнул головой.
Лагерная ночь коротка. Предательски неизбежно подступало утро. Ирина с Арсением, беззаботно чокаясь кружками, лихо пили водку, треплясь несусветными глупостями, травя веселые анекдоты:
— Мужик набросился на соседа, и лупит его смертным боем.
Сосед орет:
— За что бьешь?
— Ах ты гад! Всю мою кровь выпил. Житья от тебя не стало. Когда я на рыбалке, ты мою жену е…! А когда я с женой сплю, ты из моих сетей рыбу вытягиваешь!
— Ха-ха-ха!
— О-хо-хо-хо!
— Хочешь я тебе спою? — предложила вдруг Ирина Арсению.
— Конечно! — взвился от радости тот.
— Уже забыла, когда пела…
Тонким приглушенным голосом Ирина принялась выводить первые нотки известной арестантской песни.
— Течет реченька,
Да по песочечку,
А бережо-о-чек сно-о-сит,
А в тюрьме сидит
Молодой жиган,
А он начальника про-о-сит:
Ой, начальничек
да ты полковничек,
Отпусти на-а во-о-лю.
А дома соскучилась,
А больно смучилась
Невестушка Оля.
— Ва-ся! — чуть дрогнула рука Зои, зрачки ее на мгновение вспыхнули и тут-же пожухли.
— Она заговорила — крикнул Васька.
Ирина и Арсений вбежали в клетушку.
— Она произнесла мое имя.
— Бедняжка. Ты знаешь Василий, когда она приехала этапом, ее отвели к полковнику Зайцеву. За этим гадом идет молва, что он красивых баб с этапа пользует. Так вот, полез он к Зое, и она врезала ему коленом промеж ног. Прямо от него, ее утащили на «кичу» — на 10 суток без вывода. Бабы рассказывали — «мусор» ее до самой «кичи» за косы волок. У нее конфликт в бараке с «жучкой», та ее убить налаживается. Она намаялась на обьекте. Сейчас я забрала к себе в бригаду. Не знаю, насколько ее хватит, но работа у нас каторжная. Взрываем сопки и тачками вывозим грунт…
— Зачем? — одними губами спросил Васька.
— Готовим русло реки под новым мостом.
— Я что-нибудь придумаю.
— Может, ты черкнешь «маляву» «Жучке».
— Нет. Она «сольет» «куму». Тут надо похитрей делать.
Неожиданно для всех Зоя открыла глаза и, увидев склоненного над ней Василия, протянула к нему руки.
— Вася!
— Зоя!
— Вася!
Васька поцеловал ее в сухие, пышущие жаром губы.
— Прости меня Васечка, любый мой, прости, я не знаю, что со мной случилось.
— Успокойся Зоя, все хорошо, мы вместе…
— Помоги мне подняться Вася — Зоя привстала на топчане. Васька опустил ее ноги вниз, не выпуская из объятий молодую женщину.
— Я хотела тебе рассказать, как я люблю тебя, а сама… вот… — на глаза Зои снова навернулись слезы обиды.
— Я тебя тоже люблю! — прошептал Васька.
— Это правда? Правда? — Зоя прижалась к Ваське всем телом. От нее, словно от огненной печки полыхнуло жаром, руки ее были пылающе-горячими, торопливыми и требовательными. Она потянула его к себе и вдруг, что было в ней силы, что было в ней силы — принялась ему отдаваться, с той страстью и лихорадочностью человека, которому жить оставалось, только этих несколько последних минут!
— Пой дальше Ирина! — потребовал Арсений.
— Да, да, я допою — согласилась возлюбленная.
— А нача-а-льни-чек,
Да тот полко-о-вничек,
А не дает побла-а-жки-и…
А молодой Жиган,
Да Жиган Жиганов,
Гниет в ка-а-тала-а-жке.
Ой, да, ходят слушаньки,
Что он свершил побег,
Да, обманул о-хра-а-ну.
А он начальничку,
Да он полковничку,
А на-нес в сердце ра-а-ну.
А течет ре-чень-ка,
Да по песо-чеч-ку,
А моет зо-ло-ти-шку.
А молодой Жиган,
Да Жиган Жи-и-ганов
А зарабо-о-тал вышку!
Где-то далеко, за зоной, там, где была станция, точно напоминание молодым влюбленным о том, где они находятся, одна за другой прострекотали несколько автоматных очередей и во всю мощь загудел паровозный гудок.
— Кто-то дернул с этапа — прокомментировала на мгновение притихшая Ирина.
А Зоя на топчане отдавалась, словно сорвавшаяся с привязи кобылица с той самой яростью, что крики, вылетающие из ее исстрадавшейся груди, могли бы расколоть лежавший в дремоте сотни лет камень — пополам!
— Аааа-ааа-ааа! Ааааа-аааа-ааа! — кричала она в подступающее утро.
Всю ночь молчавшие в передней комнате ходики на стене неожиданно ожили и пластмассовая кукушка, раз за разом прокуковала пять раз подряд!
— Сейчас ударят в рельс — тихо прошептала Зоя. Лицо ее было мокрым и счастливым!
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
