Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [45]

— Вот это да!

— Ах, если бы теперь!

— А что!

— Бабы ведь без мужика тупеют.

— Глядя кто, мне например все равно — заявила нагло «Жучка».

— Конечно, тебя ведь всю ночь греют…

— Отсидишь с мое!

Зое было интересно и в тоже время противно слушать такие разговоры, она отвернулась к стене и чтобы уснуть, подтянула к животу гудящие ноги.

Но в мерзком человеческом муравейнике никогда не знаешь, что тебя ожидает уже через минуту.

— Поднимайся, чего разлеглась, как корова! — раздался гнусавый голос «Жучки».

— Ха-ха-ха! — задребезжали ее потаскухи.

Зоя открыла глаза и сунула руку под подушку, нащупав там рукоятку ножа, обмотанную изолентой. Она крепко сжала ее, приняв решение всадить лезвие «Жучке» прямо в горло, так, чтобы было безошибочно.

Но соскакивая с места, она больно ударилась головой об верхнюю нару, и на долю секунды выпустила соперницу из вида. Этого оказалось достаточно, обладающей звериным инстинктом блатнячке, чтобы отпрыгнуть назад на метр. Вся ее шушера с шумом и визгом, сбивая с ног друг-друга тоже вылетели из тесного прохода.

Зоя стояла перед ними с длинным ножом в руках. Разгневанные глаза ее метали молнии, а костяшки пальцев сжимающих рукоятку, побелели от напряжения. Она понимала — чтобы ей сейчас выжить, нужно ударить первой или погибнешь. И она собиралась убить!

— Тише, тише, ты чего это подстилка генеральская разошлась здесь! — заговорила «Жучка» ласковым заговаривающим голосом.

— Ты мразь! Я тебе уже говорила, что за меня тебе Бриллиант глаз на задницу натянет. А сейчас попробуйте кто-нибудь подойти ко мне, я вам кишки выпущу!

Услышав ее гневный голос, с нар стали подниматься бабы и преодолевая липкий страх, направлялись на разгоравшийся шум противостояния. Вскоре их сгрудилось до двух десятков.

Вперед вышла та самая Леся — украинка и бесстрашно заявила шакалам в человеческом обличье.

— Если вы ее тронете, мы вас всех передушим. Ни одной, я повторяю, ни одной из вас мы не оставим в живых. К утру вас найдут холодными трупами. Вон отсюда!

«Жучка» глядела на толпу разьяренных, вышедших из повиновения женщин ядовитым взглядом, словно собиралась вонзиться в кого-то и выпустить смертельное жало. Но она понимала что силы не равны и решив оставить разборки до лучших времен, отступила назад.

— Ладно, придет время, сочтемся с вами — выкрикнула она, боком выскальзывая из толпы. Ее обескураженные прихлебательницы потянулись следом за атаманшей.

В своей непродолжительной лагерной жизни, Зоя во второй раз вышла из схватки с врагами победительницей.

— Господи Всемилостивый! А ведь мне сидеть еще весь срок! — прошептала она себе.

Дни тянулись словно резиновые.

Подьем в 5.30 утра начинался возней и сварами сердитых женщин, шипящих словно змеи. Еще не было и 6.30, как вылизавшую из мисок утреннюю баланду массу зэчек вели на построение, на развод и вскоре партиями, колоннами по пять человек, замкнутыми рядами гнали на вахту. Еще час, а иногда и дольше, они добирались до обьекта, и все начиналось заново: тачки, рыжая мерзлая земля, кирка, лопата. Нужно было любой ценой давать норму выработки, иначе загремишь в карцер. Итак, ежедневно с 7 утра до 17.00, пока не ударят в рельс, сообщавшего о «сьеме». Десятичасовой рабочий день изматывал организм, Зоя чувствовала, что долго она так не продержится и скоро рухнет.

Ирина поддерживала подругу как могла, ставя ее на самый гребень, откуда было легче бросать вниз лопатой.

— За тобой пасут. Я бы поставила тебя на заточку инструмента в теплое место, но пока это невозможно — сообщала ей бригадирша, внешне старавшаяся выглядеть с ней суровой.

По окончании работ зэчки снова строились, как попало и, шатаясь от усталости, под крики конвойных брели к зоне. После «шмона» на вахте, бабы устремлялись в бараки, пытаясь умыться, затем точно старые больные гуси, гогоча следовали на ужин, чтобы в сутолочной толкотне вырвать свою миску с кашей и проглотить ее, не жуя.

После отбоя запрещалось всякое движение по лагерю за исключением посещения по надобности огороженной зловонной ямы. Правила внутреннего распорядка предполагали, что в 22 часа верхняя одежда должна быть аккуратно сложена, а сами зэчки раздеты и, не переговариваясь друг с другом, устремлены в дивные сны.

Начальником зоны было обьявлено, что появление зэчек в ночное время на линии огня за запретной зоной, рассматривается часовыми на вышках как попытка к бегству и им приказано стрелять на поражение.

— Семь лет! Семь! — твердила Зоя, улетая мыслями из барака на теплый плес, на берег любимой ею Волги.

СМЕРТЬ ВАНЬКИ. ВСТРЕЧА С ЗОЕЙ

Васька играл в шахматы с Вором Колькой Турком, чернявым, с крупными цыганскими глазами, которыми он непрестанно шарил вокруг. Турком его прозвали за внешность, но и по характеру он был беспокойным и чрезмерно деятельным, не было в нем русской ленцы и знаменитого авось. Турок любил во всем добираться до ясности, действуя при этом тонко, с долей хитринки и коварства. Вот и нынче перед ним вырисовалась задачка, которую предстояло ему разрешить, а именно, выбрать себе в союзники одного из двух не нравившихся ему Воров. Пеца, проехавший по Колыме и больше повидавший чем он, Турок, с момента приезда на Карлаг уже дважды мимолетно встрял поперек его дороги, а молодой Бриллиант раздражал Турка самим «погонялом», но более всего раскрепощенной независимостью. И Турок копал. Себе он напоминал чудака пытавшегося выкопать колодец при помощи иглы.