Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [42]

Но уголовный мир живуч, а эти гаснут, чахнут, слетают с копыт. Ответ ясен: для уголовника, лагерь Дом Родной, он сегодня здесь — завтра на воле — послезавтра вновь на нарах. Горя для него не случилось — это его привычный образ жизни. У него здесь столько занятий, что сутки пролетают словно минуты. Он успевает изворачиваться от любых ударов Системы, ему это просто, это его стихия. А враг народа подавлен, тем, что партия, которой он служил верой и правдой, хотя какая может быть, правда, у безбожнииков, отказалась от него, бросила под безжалостные гусеницы карательного катка, созданного ими самими. И вот, теперь он изгой… он изгнан… он презираем прежними соратниками, но главное, верит, что с ним произошла чудовищная ошибка и в его случае обязательно разберутся. Он считает дни и минуты, лагерная жизнь отторгает его как неспособного выжить и он, поедая чьи — то обьедки, едва волочет ноги. А у него 10 лет. Понял?

— Да! — ответил Ваське Арсений — Я понял.

— Ваньке стало лучше. Я ему еду послал. Колька Сифилис Соловчанин «лепилу» на кресте подогрел, теперь он от Ивана койки не отходит.

— Спасибо тебе Василий — тихо проговорил Арсений — И еще, вот что мне завхоз передал.

Арсений разжал ладонь и показал Ваське малявку.

— От той бригадирши?

— Да. Пишет, что ждет этапа. Просит не забывать. «Мойку» вот прислала и конфет — Арсений вытащил из кармана карамели и положил их на одеяло — Одну я сьел.

— Мог бы промолчать — словно невзначай бросил Васька.

— Не мог. Мне стыдно.

— А как Зоя? — перевел Васька.

— Зоя очень обрадовалась, узнав, что ты здесь.

— Колька Сифилис поможет.

— Бугор сегодня сказал, чтобы я завтра выходил на работу. Да и самому мне надоело в бараке торчать, наверное, выйду, как ты думаешь Василий?

— Думай ты. Мужику это не западло. Хочешь работать, работай.

— Выйду. Бугор Ковтеба тоже Указник, сидит за кражу, говорит, на обьекте кормят хорошо. Три раза в день горячая пища, хлеб — 700 граммов.

— Да ладно! 700 граммов?

— Да. И через день кусочек мяса — граммов 50 и еще через день — рыба 100 граммов.

— А что они делают?

— Разгружают бревна из полувагонов.

— Понятно — широко улыбнулся Васька — Ладно, я пойду к Ворам, пообщаюсь. У тебя одежда есть, в чем идти на работу?

— Выдадут. А что это за книга у тебя, Василий?

— «Дубровский». Читаю и негодую. Сильно любил Владимир свою Машу. Если бы не она, пепел остался бы от поместья Троекурова. Она, ее красота, спасла от уничтоженья барина-отца. Все же Дубровский был справедливым к беднякам. Я поражаюсь, каким простым и ясным языком писал Пушкин.

— Он же основоположник русской литературы. Василий, а как бы ты поступил на месте Дубровского?

— У тебя страстное желание все примеривать ко мне.

— Я хочу понять тебя как личность.

— Не стану уклоняться от вопроса, будет не дружеским отношением. Я размышлял над этим. Пушкин, не только мастер слова, но и замечательный психолог, он, таким образом, выстроил повесть, чтобы каждый сделал свой выбор. И меня не миновала эта чаша. Мир так устроен Господом. Так создал Господь человека, когда прогнал из рая — делать выбор! Здесь, в этой истории личные отношения. Поэтому я считаю, что он во всем поступил правильно.

По проходу держа в руках пустой алюминиевый таз с вещами, к их нарам шел Вор Колька Сифилис Соловчанин.

— Бриллиант, айда стираться.

— Пойдем… есть пара рубах на стирку.

— Бери. Завхоз горячую воду приготовил.

Васька выдернул из сидора две смятые рубахи и отправился вслед за Сифилисом.

— А ты всегда сам стираешь? — спросил он его.

— Ну а кто мне будет стирать? Бабы здесь нет.

— А шнырь?

— Что ты, чтобы я шнырю доверил личные вещи, да никогда. На них мой духан, зачем я в чужие руки отдам свое?

— Граф Резанный тоже тянулся сам стирать, но только его «маруха» Ленка, выхватывала из рук, не давала. Пока ты со мной, говорила она ему, я тебе буду стирать, а когда сядешь, тогда и …

— Так и есть! Моя «лялька» также рассуждала.

— А почему тебя Сифилисом прозвали?

— Хе-хе-хе… Третьим сроком я был в побеге и залег у одной шалавы, ну так получилось… Ну и соответственно все такое там… А она меченая была, оказывается, ну я и прихватил от нее… Узнал, когда «хапнули» красные. Били меня так, что я месяц кровью ходил. Увезли на «крест», взялись тянуть с того света, анализы-шманализы, оказывается у меня «прикуп» имеется. С тех пор я Колька Сифилис. А так — то, погоняло мое — Соловчанин.

Навстречу Ворам шел завхоз — высокий, плотный мужчина с выраженными чертами решительного лица.

— Ну, куда нам? В постирочную? — спросил Колька Сифилис.

— Да. Идите туда. Я прослежу, чтобы никто вам не мешал.

Воры вошли в полутемное помещение, пристроенное к бараку, в котором прямо посредине был установлен квадратный цинковый бак, с бурлящей водой.

— Колян, ну ты же здесь все знаешь, я пошел? Если что-то будет нужно, за дверью шнырь сидит.

— Скажи ему, пусть уши не греет, ато потеряет их — предупредил Сифилис.

— Не беспокойся. Он ученый. Но я напомню ему.

— Ладно, иди — отпустил Колька Сифилис.

— Вон в бочках холодная вода, на полке тазы для стирки — показал своему молодому коллеге старый Вор.

— Ты же со своим тазом пришел? — подначил Васька.