Беглецы - [30]
Он умер на столбе, где его оставили еще на несколько дней. Каждый раз, когда надзиратели вели заключенных в столовую, они прогоняли их мимо мертвого тела.
Общий моральный дух был подорван. Хёк и Пэ перестали рассказывать Чину о Китае, а Чин отчаялся когда-либо выбраться на свободу. По ночам он щупал пальцами перчатки и думал о Судже, мечтая прикоснуться к ней. Чин снова и снова вспоминал тот момент, когда она сделала ему этот подарок. Это случилось в один из последних дней, которые они провели вместе.
Чин был на общей кухне и, как обычно, разогревал на угольном очаге пирожки дук, которыми собирался поужинать. Суджа пришла с улицы, принеся с собой волну холодного воздуха и зимний свежий румянец на щеках.
«А у меня для тебя сюрприз!» — Она просияла и вложила ему в ладони сверток.
Он увидел на оберточной бумаге логотип «Магазин № 12» и осторожно дотронулся до него. Ему редко доставались новые вещи, а тем более с государственной базы.
«Не стоило», — смущенно пробормотал он.
«Открывай же!» — им поторопила Суджа и опустилась на диван.
Чин снова осторожно коснулся бумаги, затем развернул сверток и обнаружил внутри пару перчаток. Он посмотрел на девушку, потом снова на подарок, все еще уютно лежавший в оберточной бумаге. Настоящие кожаные перчатки! Чин положил руки на них.
«Я не могу это принять. Это же слишком… Мне не надо».
«Надо! Примерь их, пожалуйста! Покажи, как они смотрятся».
«Нет». — Он протянул перчатки Судже.
Она уклонилась, засунув руки в карманы:
«Ну что ты, оппа? Это же подарок. Ты не можешь отдать его обратно. Что я буду с ними делать?»
«Верни в магазин. Это слишком».
«Ну, давай примерь их». — Суджа придвинула перчатки к Чину.
Он провел по ним кончиками пальцев, чувствуя твердую кожу снаружи и мягкую шерстяную подкладку внутри. Затем сунул одну руку в перчатку и согнул пальцы, чтобы натянуть ее потуже. Чин поворачивал руку ладонью вверх и вниз. Перчатка сидела великолепно.
«У меня никогда не было таких красивых вещей», — произнес он наконец хриплым от нахлынувших чувств голосом.
Суджа сконфуженно опустила глаза.
«Это всего лишь перчатки», — тихо пробормотала она.
«Всего лишь перчатки? — повторил Чин и принялся щекотать ее спину и бока. — Зато что эти перчатки могут делать», — поддразнивал он.
«Перестань! Я их забираю!»
«Ни за что! — Он продолжал щекотать. — Они будут преследовать тебя всю оставшуюся жизнь».
«Дурачок ты! — задыхаясь от смеха, вскричала Суджа. — Не надо было покупать их тебе!»
Чин перестал щекотать и рухнул рядом с ней, приобняв ее за плечи. Суджа повернулась к нему. Ее глаза старались поймать его взгляд, а рука скользнула по травмированной щеке. Чин поймал ее ладонь, поднес к губам и поцеловал. Он любил ее всю, до самых кончиков пальцев.
«У меня для тебя тоже кое-что есть, — сказал Чин и встал. Сунув руку в ранец, он выудил оттуда маленький бархатный мешочек и опустил его на ладонь девушки. Ощутив его тяжесть, Суджа медленно потянула за шнурок и обнаружила внутри нефритовое ожерелье в виде свернувшегося кольцом змееподобного дракона с золотой цепочкой, обвитой вокруг него. — Это от моей мамы».
Увидев ожерелье, Суджа ахнула: «Боже мой!» Она наклонилась, чтобы поближе рассмотреть витиеватую резьбу, и бриллиант засиял, поймав лучик света. Девушка рассмотрела чешуйки, выгравированные по всей длине драконьего тела, свернувшегося в идеальный круг, который замыкался в том месте, где дракон захватывал зубами собственный хвост.
«Это… это слишком! Это ведь фамильная ценность!» — запротестовала Суджа.
«Моя мама хотела бы, чтобы она была у тебя».
Девушка провела пальцем по гладкой поверхности нефрита, круглым бугоркам глаз и рельефному гребню на спине. Что это значит — дракон, поедающий собственный хвост?
«Это бабушкино ожерелье, — поведал Чин. — Им удалось сохранить его во время двух войн и даже во время государственных рейдов. Когда была японская оккупация, им приходилось зашивать драгоценности и деньги в одежду, чтобы пройти через контрольные пункты. А однажды им обеим, и маме и бабушке, пришлось пройти досмотр с полным раздеванием и снять с себя пальто, свитера, юбки и чулки. Мама снимала и складывала одежду очень аккуратно, потому что в ней было полно драгоценностей, которые могли звякнуть, если бы она ее просто уронила на пол! И солдаты не стали присматриваться к одежде. Маме было всего одиннадцать лет».
Суджа посмотрела на лежавшее на ладони ожерелье, ощутив заключенный в этом маленьком нефритовом украшении вес прошлого.
«Разреши, я надену его на тебя. — Чин взял ожерелье, надел его на шею любимой и, приложив некоторые усилия, застегнул замочек. — Вот так». Он отодвинулся и посмотрел на блестящего нефритового дракона, лежавшего на груди Суджи, а потом перевел взгляд на ее сверкающие глаза.
Чин залюбовался тем, как ожерелье смотрится на коже любимой, и его наполнила гордость оттого, что Суджа надела ценную для его семьи вещь. Чину никогда бы и в голову не пришло отдать это украшение, но, увидев ожерелье на ней, он почувствовал, что его прошлое и настоящее слились воедино, — перед ним была женщина, соединившая в себе эти две части его жизни и сделавшая цельным его самого.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
События, которые разворачиваются в романе, происходят в Китае в середине XVII века. Однажды в сердце юной девушки по имени Пион заглянула Любовь. Но вслед за ней пришла Смерть. И это стало для героини началом новой Жизни.
Афганистан, 2007 год. У Рахимы и ее сестер отец наркоман, братьев нет, школу они могут посещать лишь иногда и вообще редко выходят из дома. Надеяться им остается только на древнюю традицию «бача пош», благодаря которой Рахиме можно одеться как мальчику и вести себя как мальчик, — пока она не достигнет брачного возраста. В качестве «сына» ей разрешено всюду ходить и сопровождать старших сестер. Но что будет, когда Рахима повзрослеет? Как долго она будет оставаться «мужчиной»? И удастся ли ей смириться с ролью невесты? Дебютный роман Нади Хашими, американки афганского происхождения, — это рассказ о трудной судьбе, о бессилии и о праве распоряжаться своей жизнью.
Отец шестнадцатилетней Камбили, героини бестселлера нигерийской писательницы Чимаманды Адичи — богатый филантроп, борец с коррупцией и фанатичный католик. Однако его любовь к Богу для жены и детей оборачивается лишь домашней тиранией, страхом и насилием. И только оказавшись в гостеприимном доме тетушки, Камбили понимает, что бывает другая любовь, другая жизнь… Уникальный лиловый куст гибискуса станет символом духовного освобождения.
1930-е годы. Дочь бедной вдовы, юная кореянка Сонджа счастлива — она любима и ждет ребенка. Правда, когда выясняется, что ее избранник женат и готов взять девушку лишь в содержанки, Сонджа от отчаяния принимает предложение молодого пастора и уезжает с ним в Японию. Она надеется на лучшее, но готова ко всему… Так начинается сага о нескольких поколениях эмигрантов — рассказ о чести, национальном достоинстве и о том, чем человек готов пожертвовать ради семьи. Роман, написанный американкой корейского происхождения Мин Чжин Ли, сразу же приобрел популярность и попал в список десяти лучших книг 2017 года по версии журнала The New York Times.