Басни - [41]

Или рассаду поливали?

Читатель! Я бы был не прав кругом,

Когда сказал бы: «да», – да дело здесь не в том,

А в том, что наш Барбос за всё за это взялся,

И вымолвил себе он плату за троих;

Барбосу хорошо: что нужды до других.

Хозяин между тем на ярмарку собрался,

Поехал, погулял – приехал и назад,

Посмотрит – жизни стал не рад,

И рвёт, и мечет он с досады:

Ни хлеба дома, ни рассады.

А сверх того, к нему на двор

Залез и клеть его обкрал начисто вор.

Вот на Барбоса тут посыпалось руганье;

Но у него на всё готово оправданье:

Он за рассадою печь хлеб никак не мог;

Рассадник оттого лишь только не удался,

Что, сторожа? вокруг двора, он стал без ног;

А вора он затем не устерёг,

Что хлебы печь тогда сбирался.

1833

VII. Два мальчика

«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,

Опять нас не погнали в класс,

Пойдём-ка да нарвём в саду себе каштанов!»

«Нет, Федя, те каштаны не про нас!

Хоть, кажется, они и недалёко,

Ты знаешь ведь, как дерево высоко:

Тебе, ни мне туда не влезть,

И нам каштанов тех не есть!»

«И, милой, да на что ж догадка!

Где силой взять нельзя, там надобна ухватка.

Я всё придумал: погоди!

На ближний сук меня лишь подсади.

А там мы сами умудримся —

И досыта каштанов наедимся».

Вот к дереву друзья со всех несутся ног,

Тут Сеня помогать товарищу принялся,

Пыхтел, весь потом обливался

И Феде, наконец, вскарабкаться помог.

Взобрался Федя на приволье:

Как мышке в закроме, вверху ему раздолье!

Каштанов там не только всех не съесть, —

Не перечесть!

Найдётся чем и поживиться,

И с другом поделиться.

Что ж! Сене от того прибыток вышел мал:

Он, бедный, на низу облизывал лишь губки;

Федюша сам вверху каштаны убирал,

А другу с дерева бросал одни скорлупки.

Видал Федюш на свете я,

Которым их друзья

Вскарабкаться наверх усердно помогали,

А после уж от них – скорлупки не видали! [161]

1833

VIII. Разбойник и Извозчик

В кустарнике залегши у дороги,

Разбойник под вечер добычи нажидал,

И, как медведь голодный из берлоги,

Угрюмо даль он озирал.

Посмотрит, грузный воз катит, как вал.

«О, го! – Разбойник мой тут шепчет, – знать, с товаром

На ярмарку; чай всё сукно, камки, парчи.

Кручина, не зевай – тут будет на харчи:

Не пропадёт сегодня день мой даром».

Меж тем подъехал воз; кричит Разбойник: «Стой!» —

И на Извозчика бросается с дубиной.

Да лих; схватился он не с олухом-детиной:

Извозчик – малый удалой;

Злодея встретил мостовиной,

Стал за добро своё горой,

И моему герою

Пришлося брать поживу с бою —

И долог и жесток был бой на этот раз.

Разбойник с дюжины зубов не досчитался,

Да перешиблена рука, да выбит глаз;

Но победителем, однако ж, он остался:

Убил Извозчика злодей.

Убил – и к добыче скорей.

Что ж он завоевал? – Воз целый пузырей!

Как много из пустого

На свете делают преступного и злого.

1833

IX. Лев и Мышь

У Льва просила Мышь смиренно позволенья

Поблизости его в дупле завесть селенье

И так примолвила: «Хотя-де здесь, в лесах,

Ты и могуч и славен;

Хоть в силе Льву никто не равен

И рёв один его на всех наводит страх,

Но будущее кто угадывать возьмётся —

Как знать? кому в ком нужда доведётся?

И как я ни мала кажусь,

А, может быть, подчас тебе и пригожусь». —

«Ты! – вскрикнул Лев. – Ты, жалкое созданье!

За эти дерзкие слова

Ты стоишь смерти в наказанье.

Прочь, прочь отсель, пока жива —

Иль твоего не будет праху».

Тут Мышка бедная, не вспомняся от страху,

Со всех пустилась ног – простыл её и след.

Льву даром не прошла, однако ж, гордость эта:

Отправяся искать добычи на обед,

Попался он в тенёта.

Без пользы сила в нём, напрасен рёв и стон,

Как он ни рвался, ни метался,

Но всё добычею охотника остался,

И в клетке напоказ народу увезён.

Про Мышку бедную тут поздно вспомнил он,

Что бы помочь она ему сумела,

Что сеть бы от её зубов не уцелела

И что его своя кичливость съела.

Читатель, истину любя,

Примолвлю к басне я, и то не от себя —

Не попусту в народе говорится:

Не плюй в колодезь, пригодится

Воды напиться. [162]

1833

X. Кукушка и Петух

«Как, милый Петушок, поёшь ты громко, важно!» —

«А ты, Кукушечка, мой свет,

Как тянешь плавно и протяжно:

Во всём лесу у нас такой певицы нет!»

«Тебя, мой куманёк, век слушать я готова».

«А ты, красавица, божусь,

Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,

Чтоб начала ты снова —

Отколь такой берётся голосок?

И чист, и нежен, и высок!..

Да вы уж родом так: собою невелички,

А песни, что твой соловей!»

«Спасибо, кум; зато, по совести моей,

Поёшь ты лучше райской птички,

На всех ссылаюсь в этом я».

Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!

Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, —

Всё ваша музыка плоха!..»

За что же, не боясь греха,

Кукушка хвалит Петуха?

За то, что хвалит он Кукушку. [163]

1834

XI. Вельможа

Какой-то в древности Вельможа

С богато убранного ложа

Отправился в страну, где царствует Плутон.

Сказать простее, – умер он;

И так, как встарь велось, в аду на суд явился.

Тотчас допрос ему: «Чем был ты? где родился?»

«Родился в Персии, а чином был сатрап;

Но так как, живучи, я был здоровьем слаб,

То сам я областью не правил,

А все дела секретарю оставил».

«Что ж делал ты?» – «Пил, ел и спал

Да всё подписывал, что он ни подавал».

«Скорей же в рай его!» – «Как! где же справедливость?» —

Меркурий тут вскричал, забывши всю учтивость

«Эх, братец! – отвечал Эак, —