Басни - [40]

Наш Батюшка велел взять дань с Китайцев чаем».

Тут двое принялись судить и рассуждать

(Они же грамоте, к несчастью, знали:

Газеты и, подчас, реляции читали),

Как быть войне, кому повелевать.

Пустилися мои ребята в разговоры,

Пошли догадки, толки, споры;

А наш того, лукавец, и хотел:

Пока они судили, да рядили,

Да войска разводили,

Он ни гугу – и щи, и кашу, всё приел.

* * *

Иному, до чего нет дела,

О том толкует он охотнее всего,

Что будет с Индией, когда и от чего,

Так ясно для него;

А поглядишь – у самого

Деревня между глаз сгорела.

Книга девятая

I. Пастух

У Саввы, Пастуха (он барских пас овец),

Вдруг убывать овечки стали.

Наш молодец

В кручине и печали:

Всем плачется и распускает толк,

Что страшный показался волк,

Что начал он овец таскать из стада

И беспощадно их дерёт.

«И не диковина, – твердит народ, —

Какая от волков овцам пощада!»

Вот волка стали стеречи.

Но отчего ж у Саввушки в печи

То щи с бараниной, то бок бараний с кашей?

(Из поварёнок, за грехи,

В деревню он был сослан в пастухи:

Так кухня у него немножко схожа с нашей.)

За волком поиски; клянёт его весь свет;

Обшарили весь лес, – а волка следу нет.

Друзья! Пустой ваш труд: на волка только слава,

А ест овец-то – Савва. [158]

1832

II. Белка

В деревне, в праздник, под окном

Помещичьих хорo?м,

Народ толпился.

На Белку в колесе зевал он и дивился.

Вблизи с берёзы ей дивился тоже Дрозд:

Так бегала она, что лапки лишь мелькали

И раздувался пышный хвост.

«Землячка старая, – спросил тут Дрозд, – нельзя ли,

Сказать, чтo? делаешь ты здесь?» —

«Ох, милый друг! тружусь день весь:

Я по делам гонцом у барина большого;

Ну, некогда ни пить, ни есть,

Ни даже духу перевесть». —

И Белка в колесе бежать пустилась снова.

«Да, – улетая, Дрозд сказал, – то ясно мне,

Что ты бежишь, а всё на том же ты окне».

Посмотришь на дельца иного:

Хлопочет, мечется, ему дивятся все:

Он, кажется, из кожи рвётся,

Да только всё вперёд не подаётся,

Как Белка в колесе. [159]

1832

III. Мыши

«Сестрица! знаешь ли, беда! —

На корабле Мышь Мыши говорила, —

Ведь оказалась течь: внизу у нас вода

Чуть не хватила

До самого мне рыла.

(А правда, так она лишь лапки замочила.)

И чтo? диковинки – наш капитан

Или с похмелья, или пьян.

Матросы все – один ленивее другого;

Ну, словом, нет порядку никакого.

Сейчас кричала я во весь народ,

Что ко дну наш корабль идёт:

Куда! – Никто и ухом не ведёт,

Как будто б ложные я распускала вести;

А ясно – только в трюм лишь стоит заглянуть,

Что кораблю часа не дотянуть.

Сестрица! неужли нам гибнуть с ними вместе!

Пойдём же, кинемся скорее с корабля;

Авось не далеко земля!»

Тут в Океан мои затейницы спрыгнули

И – утонули;

А наш корабль, рукой искусною водим,

Достигнул пристани и цел и невредим.

Теперь пойдут вопросы:

А что же капитан и течь, и что матросы?

Течь слабая, и та

В минуту унята;

А остальное – клевета.

1832

IV. Лиса

Зимой, ранёхонько, близ жи?ла,

Лиса у проруби пила в большой мороз.

Меж тем оплошность ли, судьба ль (не в этом сила),

Но – кончик хвостика Лисица замочила,

И ко льду он примёрз.

Беда невелика, легко б её поправить:

Рвануться только посильней

И волосков хотя десятка два оставить,

Но до людей

Домой убраться поскорей.

Да как испортить хвост? А хвост такой пушистый,

Раскидистый и золотистый!

Нет, лучше подождать – ведь спит ещё народ;

А между тем авось и оттепель придёт,

Так хвост от проруби оттает.

Вот ждёт-пождет, а хвост лишь боле примерзает.

Глядит – и день светает,

Народ шеве?лится, и слышны голоса.

Тут бедная моя Лиса

Туда-сюда метаться;

Но уж от проруби не может оторваться.

По счастью, Волк бежит. «Друг милый! кум! отец! —

Кричит Лиса. – Спаси! Пришёл совсем конец!»

Вот кум остановился —

И в спа?сенье Лисы вступился.

Приём его был очень прост:

Он на?чисто отгрыз ей хвост.

Тут без хвоста домой моя пустилась дура.

Уж рада, что на ней цела осталась шкура.

Мне кажется, что смысл не тёмен басни сей:

Щепотки волосков Лиса не пожалей —

Остался б хвост у ней. [160]

1832

V. Волки и Овцы

Овечкам от Волков совсем житья не стало,

И до того, что наконец

Правительство зверей благие меры взяло

Вступиться в спа?сенье Овец, —

И учреждён Совет на сей конец.

Большая часть в нём, правда, были Волки;

Но не о всех Волках ведь злые толки.

Видали и таких Волков, и многократ, —

Примеры эти не забыты, —

Которые ходили близко стад

Смирнёхонько – когда бывали сыты.

Так почему ж Волкам в Совете и не быть?

Хоть надобно Овец оборонить,

Но и Волков не вовсе ж притеснить!

Вот заседание в глухом лесу открыли;

Судили, думали, рядили

И, наконец, придумали закон.

Вот вам от слова в слово он:

«Как скоро Волк у стада забуянит

И обижать он Овцу станет,

То Волка тут властна Овца,

Не разбираючи лица,

Схватить за шиворот и в суд тотчас представить,

В соседний лес иль в бор».

В законе нечего прибавить, ни убавить.

Да только я видал: до этих пор, —

Хоть говорят, Волкам и не спускают, —

Что будь Овца ответчик иль истец,

А только Волки всё-таки Овец

В леса таскают.

1832

VI. Крестьянин и Собака

У мужика, большого эконома,

Хозяина зажиточного дома,

Собака нанялась и двор стеречь,

И хлебы печь,

И, сверх того, полоть и поливать рассаду.

Какой же выдумал он вздор, —

Читатель говорит, – тут нет ни складу,

Ни ладу.

Пускай бы стеречи уж двор;

Да видано ль, чтоб где собаки хлеб пекали