Барон Магель Поправка курса - [10]

— Но ведь можно подать на газету в суд, вчинить иск за диффамацию, — щегольнул словечком я.

— Антон Павлович против, — сказал Синани. — Не хочет. Да мы и советовались с опытными в этих делах адвокатами. Выиграть иск, конечно, можно, но деньги, по всей видимости, будут небольшими. Никто ведь не заставляет Антона Павловича помогать этим несчастным.

— Да… — протянул я. — И кто же сочиняет такие заметки? И зачем?

— Мы полагаем, кто-то из театральных кругов. Завистники. А там кто знает, — предположил Альтшуллер.

— Печально. Но почему господин Чехов вообще занимается всем этим?

— Он человек совестливый. Светлый.

Ну-ну. В Эдинбурге профессор Джозеф Белл говорил в таких случаях: «Лучше иметь твёрдый шанкр, чем мягкий характер. Зависимость от чужого мнения порождает желание угодить, а желание угодить ведёт к отказу от себя».

— А как вообще обстоит дело с медицинской помощью больным?

— Для города с таким населением — великолепно. Нас, врачей, более пятидесяти. Но ведь сюда едут отовсюду, прибывают тысячами. И, зачастую, без средств. Мы по подписке организовали санаторию для малоимущих, «Яузлар». На сорок пациентов. Возможно, его и имеют в виду, когда пишут эти проклятые заметки. Благодаря помощи, которую оказывают санатории многие горожане, мы имеем возможность взимать с поступающих самую незначительную плату, а шесть мест от платы полностью освобождены. Но шесть мест на Российскую империю — это немного. Хотя и в шесть раз лучше, чем ничего, — сказал Альтшуллер.

— И я полагаю, Елена Ивановна внесла сегодня взнос в кассу «Яузлара»?

— Елена Ивановна — достойный человек, — уклонился от ответа Альтшуллер.

Молодцы ялтинцы. Умеют делать дело, умеют делать деньги.

— Для лечения бедноты требуются государственные расходы. Тратятся же миллионы на армию, на флот. Нужно и на здравоохранение тратить, — продолжил доктор.

— Это вряд ли, — возразил я.

— Почему вряд ли? — удивился Альтшуллер.

— Вы знаете, Исаак Наумович, я повидал немало стран. От Канады до Австралии. Но нигде, ни на севере, ни на юге я не видел нехватки бедных людей. Всюду их с избытком. А кто будет заботиться о том, чего и так в избытке? Армия и флот нужны для защиты страны. И потому их ценят, армию и флот. Потопят броненосец — новый будет стоить миллионы, но его построят. А умрёт десять бедняков, сто, сто тысяч — так их в запасе несчётно. И так думают везде — и в Северо-Американских Соединенных Штатах, и во Франции, и в Китае. Не всегда об этом говорят, но всегда думают.

— Вы умеете читать мысли правительств? — спросил Синани не без ехидцы.

— Я умею читать бюджеты. Смотрим расходы на здравоохранение — и всё сразу становится ясно. Следите не за словами, а за деньгами. Куда идут деньги человека, то человеку и важно. То же верно для страны.

— Так что ж, по-вашему, человеку нельзя помочь?

— Человеку можно и должно. Помочь. Падающего — поддержать. Больного — вылечить. Голодающему дать кусок хлеба — если он у вас лишний. Но можно ли помочь человечеству? Ладно, господа, это я так… философствую. Делай, что должно, и будь что будет.

— И мы так думаем, — сказал Синани за себя и Альтшуллера.

С тем и расстались.

То есть я так подумал, что расстались. Вышел на набережную. Сегодня выпал снег. Тает. И ветра нет. Штиль.

Потому я развернул газету, «Новое время». Публика восторженно провожает отправляющихся на Дальний Восток. Великая княгиня Ольга Александровна организует санитарный поезд для раненых героев. Всенародный подъём, всенародное ликование.

В общем, ура.

Новостей из Порт-Артура нет.

Может, это не грабители. Может, это шпионы. Японские. Зачем японскому шпиону бить Никитина по голове? С какой стати? Да и что шпиону делать в Ялте? В Севастополе понятно, там Черноморский флот. А в Ялте?

В самой Ялте интересного для шпионов мало. Но ведь неподалёку Ливадия. Нужно проверить, видно ли Ливадию из окон «Франции» вообще и из номера Никитина в частности.

Из моего не видно, мешает холм. Номер же Никитина в другом крыле, в углу. Два окна, на море и на запад. Смотрел я мельком, не до видов из окна мне тогда было, но да, может быть. В хорошую зрительную трубу и в хорошую погоду можно разглядеть и берег Ливадии, и суда в море. Её ведь будут охранять, царскую резиденцию, охранять и с суши, и с моря.

И тут мои размышления прервал неугомонный Альтшуллер.

— Позвольте присесть?

— Конечно, конечно, Исаак Наумович. Вот, газеты читаю.

— Что пишут?

— Всякое. Всё больше о войне с Японией.

— У нас некоторые врачи просятся добровольцами. Боятся, что не успеют добраться, как Япония капитулирует.

— Не того они боятся.

— Вы думаете, война затянется?

— Так говорит географическая карта. Сегодня войну выигрывают и проигрывают не боевые генералы, а интенданты. Сколько времени займет перевозка войск, снарядов, патронов, еды, наконец? От Японии до Кореи морем день? Два? Корабль может взять тысячи и тысячи тонн груза. А сколько везти такой же по объему груз из Москвы? Впрочем, это дело генерального штаба. Наше же — крепить тыл.

— То есть?

— Врач лечит, учитель учит, столяр, кузнец, токарь, всем довольно занятий здесь, на месте.

— А что собираетесь делать вы, Петр Александрович?