Барон Магель Поправка курса - [8]

Никитин пошарил рукой во внутреннем кармане пиджака.

— Деньги при мне.

— И славно.

Тут пришел доктор. Конечно, Исаак Наумович, я и не сомневался.

— Вот, коллега, передаю вам пациента.

— Но ведь вы…

— Я не практикующий врач, многоуважаемый коллега. По долгу профессии оказал первую помощь, а теперь передаю его в руки настоящих специалистов. По тому, что я видел в первые минуты, думаю, что у пациента commotio cerebri, ну, и ушиб теменной области, разумеется. Оставляю вас, Валерий Николаевич, в руках лучшего врача Ялты.

В коридоре меня настиг служитель.

— Хозяйка просит вас зайти к ней.

— Если просит, как я могу отказать?

Встретили меня почти приветливо.

— Как наш больной?

— Надеюсь, поправится. Я передал его Исааку Наумовичу, уверен, он организует всё лучшим образом.

— Организует?

— Назначит лечение, пригласит на день-другой сиделку для ухода…

— Как вы считаете, господин барон, что явилось причиной… что случилось с Никитиным?

— Ушиб теменной области, вот что случилось.

— Но как он получил этот ушиб?

— Я не гадалка, дорогая Елена Ивановна…

— Вы меня знаете?

— Мы даже знакомы. Я помню вас совсем маленькой девочкой. Я тогда покупал у вашего батюшки картину, «Каир».

— Но ведь это…

— Мне тогда было двадцать семь, Елена Ивановна. И я принёс вам фарфоровую немецкую куклу. Если помните.

— Я помню. Она и сейчас у меня, та кукла. Но ведь…

— Я хорошо сохранился? Да. Так что не волнуйтесь. Поговорите с Исааком Наумовичем, с молодым Никитиным. Думаю, всё обойдется…

И я вернулся к остывшему обеду. Вполне естественно.

Много, много любопытного. Например, молодой Никитин величал меня бароном, а я ведь о том ему не говорил.

Блюда остыли.

Всё-таки тринадцатое.

Глава 3

15 февраля 1904 года, воскресенье

Ялта

— Да, вилла барона Эрлангера мне по душе. Если ваш архитектор даст добро, тогда… Тогда посмотрим, — я не стал распространяться дальше. Сделку следует хранить в секрете, во всяком случае, до её совершения. Хотя, конечно, какие могут быть секреты от Синани? Он, похоже, знает в Ялте всех и вся. Этакий добрый ангел приезжих, особенно людей творческих.

Или под маской добряка прячется расчетливый делец.

А бывает и то, и другое. В одном лице. И душа-человек, и делец. В принципе это хорошо. Это очень хорошо — помогая другим, не забывать о себе. Воля ваша, но есть что-то тревожное в абсолютной бескорыстности. А так… Вот я по его рекомендации нанимаю архитектора, нанимаю стряпчего, всем плачу по-баронски. Нет, я не думаю, что Синани требует от них мзду, даже уверен, что не требует. Но авторитет его укрепится, это для умного человека дороже денег.

А Синани человек умный. Потому пусть делец, лишь бы не Мориарти.

— Как вам рассказы? — спросил Исаак Абрамович.

— Недурственно. В духе Лейкина.

— Вы правы, Чехов и начинал у Александра Николаевича, в «Осколках». Не желаете следующий том?

— Благодарю, я и этот ещё не прочёл. Я неспешно читаю. Писатель рассказы долго сочинял. По одному в день. И глотать их, рассказы, по дюжине зараз будет неправильно. Я прочитаю, подумаю. Ещё раз перечитаю. Ещё раз подумаю. Успокоюсь. И только потом возьмусь за следующий. Так что книги мне надолго хватит.

Колокольчик звякнул.

Вошел Альтшуллер.

— Петр Александрович, здравствуйте!

— Здравствуйте, Исаак Наумович!

Я оказался между двумя Исааками. Впору загадывать желание. Ещё бы добавить Ньютона и Левитана, тогда исполнение будет гарантированно. Почему их? Потому что с обоими знаком. С Ньютоном шапочно, а с Левитаном поближе. Вино пили, шашлык ели, песни пели. Было.

— Здравствуйте, здравствуйте, доктор. Какими судьбами?

— Навещал больного, Никитина. Кстати, о больном. Я бы хотел переговорить с вами.

— Позвольте предложить вам комнатку. Она невелика, но там покойно, и никто ваш не потревожит, — сказал Синани.

И мы согласились.

Комнатка, что была за торговым зальцем, и в самом деле оказалась невеликой. Но стулья были удобные, а более нам ничего и не нужно.

— Итак, Исаак Наумович?

— Я по поводу Никитина. Случая с Никитиным.

— Как он?

— Состояние вполне удовлетворительное. Немного болит голова, порой накатывают головокружение и слабость, но неделя-другая отдыха, и всё пройдёт.

— Я был уверен, что в хороших руках он быстро пойдёт на поправку.

— Но возник… как бы это поточнее выразиться… Мы тут в Ялте одна семья. Более-менее. Не всегда дружная, но все пекутся о городе, как могут. И было бы крайне неприятно, если бы происшествие во «Франции» получило огласку. Поверьте, Ялта город спокойный и безопасный. И никогда прежде такого не случалось, во всяком случае, в гостиницах уровня «Франции». Да и не могло случиться, особенно зимой: ялтинских жуликов здесь знают хорошо и на порог не пускают, а приезжих по зимнему времени мало.

— Но ведь случилось, — я чувствовал, куда клонит Альтшуллер, но играл простака.

— Никто не понимает, как такое могло произойти. Во «Франции» служат люди проверенные, и посторонних никто не видел, да и не пустили бы постороннего дальше вестибюля.

— И?

— И решили, что Никитин просто упал и ударился головой. Подвернул ногу. Случайно.

— Уверен, что нет.

— Но это для публики. Для успокоения нравов. И на этом настаивает сам Никитин.