Банк. Том 1 - [118]
— Гм… А почему бы и нет?
— Во как это я удачно зашла со знакомыми поболтать!!!
Семен повернулся к Дипломату.
— Я так понимаю, что у Вас претензий по ее поводу быть не должно?
— Совершенно никаких!
— Вот видите, вполне можно решать вопросы спокойно и на взаимопримлемой основе! Эй, вы там, а ну не лезьте вперед, иначе сильно бойких пошлю нахрен, парень и сам разберется! Одну вон резвую взяли, и хорош! А ты, Серега, давай-ка посматривай по сторонам, да со мной посоветуйся, если что.
Сергей уже вовсю «посматривал по сторонам». Благо, свет после начала драки сделали поярче и он имел возможность намного лучше рассмотреть почти всех. Глядя на окружающих, Сергей вспомнил подслушанный втихаря разговор отца с товарищами о женщинах, когда батя еще был жив. Говорили об умении женщин краситься и, при рассматривании в памяти Сергея всплывали давно услышанные слова, произнесенные за пивом человеком, который был уже мертв
— Женщины в своем абсолютном большинстве учатся краситься как раз к тому возрасту, когда это уже перестает им помогать. Лет до 25 редко уходят намного дальше от того состояния, когда они тырили мамину помаду с румянами для того, чтобы выглядеть старше и красивее. Во всяком случае, даже красивые от хреново нанесенной косметики красивее точно не становятся. А о страшных — там вообще отдельная тема, эффект от раскрашивания получается вообще абсолютно противоположный. Когда индеец в кино, для того, чтобы казаться страшнее, наносит себе краску на морду, он просто начинает выглядеть совсем не страшнее, а даже прикольнее на экране. А вот когда нечто жуткое начинает намазываться с целью выглядеть покрасивее… Если как следует присмотреться и высмотреть, что да как, то вот там самые ужасы-то и скрываются…
Сергей, рассматривая присутствующих, погрустнел, как от воспоминания об отце, так и от сознания его правоты. Те, кто помоложе, явно, как до мамашиных румян добрались, личики, вроде, даже и ничего, однако со слоями, хоть и явно потоньше клоунского грима, но из-за бестолковости нанесения сильно на него смахивающим. И на хрена это им? — показать, что уже взрослые и могут мазаться, как хотят? Чушь какая-то, они ж вроде бы, наоборот, свой возраст занизить стараются, да и вообще, хрен их поймешь, этих баб! Присматриваясь получше под макияж других, которые были пострашнее, Сергей несколько раз с трудом удерживал себя от содрогания — ох и прав был папаша! Две даже никак не подходили под категорию просто ужасов, там народная аббревиатура ППЦ вовсю требовалась… И тут, водя взглядом из стороны в сторону, он увидел в более тускло освещенной зоне зала нечто такое, что заставило его приглядеться попристальнее, и не удивительно!
Женское лицо было не накрашено вообще!
Сергей присмотрелся повнимательнее. Ошибки быть не может, хоть черты лица и скрывал полумрак, но отблеска помады на губах, как у стоявшей недалеко девицы, не было. Ну ничего себе! Он двинулся поближе, чтобы рассмотреть эдакое чудо женской рассудительности повнимательнее. Когда Сергей подошел на три шага, девчонка слегка повернула голову и взглянула на него так, что по какому-то неведомому оптике капризу освещения он четко различил ее блеснувший в полумраке взгляд, несмотря на то, что черты ее лица все еще оставались не слишком хорошо различимыми. От удивления Сергей даже остановился, он совсем не ожидал увидеть такого!
Конечно, во взгляде девчонки были и восхищение и удивление и даже надежда. Но Сергей не ожидал увидеть там столько тоски и боли. Однако, все это заслоняла непередаваемая словами мольба, совершенно жутким образом смешивающаяся с болью, тоской, отчаянием и едва теплящейся надеждой. Страх при всем этом отсутствовал совершенно — девка была просто-напросто готова на все! Этот безмолвный моляще-тоскливый взгляд совершенно непостижимым образом говорил и неумолимо сообщал намного больше громкого прилюдного истерического крика «Забери меня, пожалуйста, отсюда, хоть куда-нибудь! Я готова на что угодно!!! Господин, если ты хочешь — буду твоей преданной служанкой, наложницей или вообще, домашней собакой, все, что хочешь, только возьми меня!». От эдакого совершенно нежданного поворота Серега совсем растерялся, но вовремя вспомнил то, что ему наказывал Семен, повернулся к нему, и указал на девчонку поворотом головы и кивком. А что делать, если откажет? не спорить же с ним! Но, видимо, придется, надо же как-то спасать бедолагу. Даже если она и жуткое страховидло, но так на него в жизни еще никто не смотрел! К счастью, Семен, очень быстро проследив за направлением его взгляда и кивка, одобрительно кивнул в ответ. Сергей, хотя и несказанно довольный тем, что его выбор одобрен, был изрядно озадачен — неужто старый еще и в темноте видит, как кот!? Хоть рассмотрел бы ее, что ли! Или после того, что тут в драке получилось, он считает, что не откажет вообще никто и все пофиг? Пожалуй, что так, вон, как все на тебя смотрят… Семен-то уже бабой обзавелся, так теперь на тебя все переключились. Отбросив эти мысли, Серега, не мешкая, направился прямиком к девчонке, однако, подойдя поближе, от немалого удивления он почти остановился, и с трудом заставил себя двинуться дальше, так как за последнюю пару минут был поражен ею уже в третий раз! Ну ничего себе! И ты еще, дуремар, думал, что она страховидло!
Это и роман о специфической области банковского дела, и роман о любви, и роман о России и русских, и роман о разведке и старых разведчиках, роман о преступлениях, и роман, в котором герои вовсю рассматривают и обсуждают устройство мира, его прошлое, настоящее и будущее… И, конечно, это роман о профессионалах, на которых тихо, незаметно и ежедневно держится этот самый мир…
Роман о реально существующей научной теории, о ее носителе и событиях происходящих благодаря неординарному мышлению героев произведения. Многие происшествия взяты из жизни и списаны с существующих людей.
Маленькие, трогательные истории, наполненные светом, теплом и легкой грустью. Они разбудят память о твоем бессмертии, заставят достать крылья из старого сундука, стряхнуть с них пыль и взмыть навстречу свежему ветру, счастью и мечтам.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.