Бабушка на яблоне. Как было дело с мохнаткой - [19]

— Нет. Мне всё это уже не подходит. Наш учитель сказал, что мы теперь большие, мы — школьники и не должны заниматься всякими глупостями.

Геди пришла в бешенство.

— Ну подождите! — закричала она. — Если учителя такие, что нельзя ни плюнуть, ни быть львом, ни даже принцем, да ещё надо, чтобы тебя звали Альфред, то я никогда — слышишь, никогда! — не пойду в школу.

— У тебя ещё есть время об этом подумать, — ответил Фреди и решительно двинулся к дому.

Собственно говоря, это был не дом, а скорее домик: красивый белый домик с красной крышей, сверкающими чистотой окнами и маленьким садиком, где росли цветы и овощи. Справа и слева от него были такие же домики с такими же садами. И напротив — тоже. Дело в том, что Фреди и Геди жили в посёлке, на дальней окраине большого города.

Фреди сразу же побежал на кухню, где его мама тёрла морковь.

— Здравствуй, Фреди! Ты уже вернулся из школы? Ну расскажи! Тебе там понравилось?

Геди прискакала вслед за братом и громко объявила:

— Его теперь зовут уже не Фреди, а Альфред, и с сегодняшнего дня он стал такой большой, что не может быть ни львом, ни принцем…

— Ну нет, — смеялась мама, — для нас ты всегда будешь Фреди!

— Даже когда он вырастет большой и у него будет борода?

— Да, и тогда тоже.

— Вот, слыхал? Так тебе и надо! — обрадовалась Геди и дёрнула брата за ковбойку так, что она у него вылезла из штанов. А он этого терпеть не мог.

— У меня никогда не будет бороды! — закричал он зло и снова заправил рубашку в брюки.

Чтобы его успокоить, мама дала ему погрызть морковку: ведь он был так взволнован и так устал после первого дня в школе. Морковка и в самом деле подействовала на него умиротворяюще. Он вынул из ранца свой новый букварь с разноцветными картинками и показал маме.

У Геди глаза стали круглыми — она была просто ошеломлена великолепием этой книги и сказала:

— Раз каждый получает в школе такую книгу, я, может, всё же пойду учиться. Но только, если учитель разрешит мне плевать сколько захочу.

Фреди сунул букварь под мышку и с важным видом сообщил:

— Теперь мне надо делать уроки.

Мама удивилась:

— Как странно! Первый день — и вам уже что-то задали?

Фреди кивнул:

— Мы должны выбрать в букваре самую красивую картинку и придумать к ней рассказ, а потом пересказать его учителю.

— А разве учитель сам не умеет выдумывать рассказы по картинкам? — спросила Геди, и ей тоже захотелось погрызть морковку. — Послушай, Альфред, — сказала она, побежав вслед за братом в их комнату. — Может, мне тебе помочь? Выбирать картинки и придумывать рассказы я умею не хуже тебя, а может, даже лучше.

— Уж никак не лучше! — сказал Фреди тоном, не терпящим возражения, но всё же подвинулся, чтобы Геди могла сесть рядом с ним.

Они долго листали букварь и спорили до хрипоты, какая картинка лучше, — с подъёмным краном или со свиньёй и кучей розовых поросят.

После обеда они пошли играть в парк. Там всегда собиралось много ребят. Парк был огромный. Вдоль посыпанных гравием дорожек пестрели клумбы с чудесными цветами. Старые деревья затемняли аллеи, а разросшийся кустарник посреди зелёного газона, казалось, был просто создан для игры в прятки. Надо было только не попадаться на глаза сторожу, когда бежишь по газону, чтобы первому крикнуть:

«Палочка-выручалочка, выручи меня!» Или когда лезешь на дерево, чтобы спрятаться в его кроне. Впрочем, прятаться там было скучно, потому что в густой листве ничего не было видно. Правда, даже если сторож ловил ребят, это было не так уж страшно, потому что его племянник Петер всегда играл с ними. А Петер в таких случаях стоял перед дядей с таким виноватым видом и так умолял: «Прости, дорогой дядечка, прости!», что всякий раз всё обходилось благополучно не только для самого Петера, но и для всех остальных тоже. К тому же дети никогда не играли в центре парка, где прогуливались мамы с колясочками, а старики и старухи сидели на скамейках и грелись на солнышке, они облюбовали себе его дальний конец, такой тенистый, что называли его лесом.

— Я так рада, — сказала Геди, когда они бежали по улице в парк, — что хоть в прятки ты ещё можешь играть.

Фреди промолчал.

— А я — я всегда хочу играть в прятки! — продолжала она. — Если мне не разрешат играть в прятки, когда я вырасту, то уж лучше я навсегда останусь маленькой.

Она задыхалась — ей было трудно на бегу говорить такими длинными фразами.

— Не выйдет, — твёрдо сказал Фреди. — Хочешь не хочешь, а ты всё равно станешь большой.

Они добежали до каштановой аллеи. Петер, завидев их ещё издалека, крикнул:

— Быстрее! Мы как раз считаем, кому водить.

Они стали в круг, и Петер начал:

Они дони рáба,

Квинтер, квантер, жаба…

Первой вышла Геди, потом один за другим все остальные. Последним остался сам Петер, и ему пришлось водить. Он подошёл к большому каштану, согнул руку в локте, уткнулся в неё и начал считать. И все ребята кинулись врассыпную и попрятались за деревьями и в кустах. Было много старых, надёжных мест, чтобы спрятаться. Но Фреди был честолюбив и не хотел идти по проторенным дорожкам, он, как всегда, искал новое место, а Геди побежала за ним.

— Найди сама, где прятаться! — ворчал он. — Навязалась мне, да ещё в красном платье! Если Петер нас найдёт, то только из-за тебя, помидор несчастный!