Бабушка - [68]
— Тут же нет никого совсем, — удивляюсь я.
— Сейчас нету, а через час, как на грех, придут, — нараспев отвечает дядя Володя.
— Воры?
— Ну, воры не воры, а просто люди, — уклончиво объясняет дядя Володя. — Увидят мотоцикл и угонят.
— Обязательно угонят?
— Обязательно, Санька. Обязательно, — убежденно говорит дядя Володя. — Как не взять, если нету никого рядом, а? Ты сам-то подумай.
Он забрасывает мотоцикл длинными молодыми деревцами, осматривается. Потом снова склоняется над мотоциклом, выкручивает какую-то штуковину.
— Это чтобы уж точно не угнали, — бормочет дядя Володя. — Хотя, Санёк, мастер все равно угонит. Сообразит, как завести.
Идем сквозь сырую чащу, под ногами ватно проминается мох. Мозжуха упруго обхлыстывает мою курточку — вжик, вжик, жизнь-жизнь…
Я вижу в сторонке россыпь желтушек, пробившихся сквозь мох и траву, кидаюсь было к ним, но дядя Володя растолковывает:
— Если пришел в лес за ягодой, то и бери ягоду, а грибы не трожь, иначе лес обижается. Проси у него чего-то одного, уразумел? Либо грибов, либо ягод. А то, понимаешь, все сразу тебе подавай. Так нельзя, Саня, неправильно.
Мне жалко бросать желтушки, я все оборачиваюсь на этот не сорванный мною «ведьмин круг»… Это мама говорила, что желтушки растут ведьмиными кругами и, когда нашел кучку, надо искать по кругу, обязательно найдешь еще. Я скорбно представлял, как шкворчат и уменьшаются в размере желтушки на сковородке, как потом я ем их, упругих, жестковатых, ядрено вкусных…
И — вот она, никому не ведомая, припасенная для нас с дядей Володей полянка черничника… Ух ты, какой же он крепкий, высокий и сильный, этот черничник! А ягод — мокрых, крупных и молчаливых — только знай рви!
Садимся на корточки поодаль друг от друга, сопим и рвем ягоды. Глухо стукаются первые горсти о дно бидона. В черничнике гнусаво, как далекая пилорама, гнул и гнул свою унылую песню гнус. Дядя Володя пыхал папиросой, щурясь от дыма, — отгонял комаров от лица и рук. Я завидовал: хорошо ему, он курит! Особенно больно кусали комары мои ладони — а уж если в тыльную сторону вонзит свое жало, такой зуд потом пойдет, хоть на елку лезь!
Ноги быстро затекают от сидения на корточках, я все время прыгаю по-лягушачьи. Черничины сыплются в бидон уже беззвучно, ибо стукаются не об гулкое днище, а дружка об дружку. Растет, подымается вверх иссиня-черная россыпь в бидоне!
Ух ты… В дебрях черничника с торжественной неподвижностью, как истуканы, стоят боровики. Молча хранят они, глухонемые, лесную вечность. От рослых грибов веет прохладой и чистотой. Сразу видно — нет в них ни единого червя. Я срываю один, целую пахучую морозную шляпку. За спиной сопит дядя Володя. Оглядываюсь со своих корточек — он тоже сорвал белый гриб, засовывает его в холщовую сумку.
— Ладно, наберу на суп, — извиняющимся голосом говорит дядя Володя, увидев мой взгляд.
Я складываю свои грибы в корзинку, любуюсь — красота! Пальцы мои — чернильные, будто ручка протекла и запачкала. Спину ломит, но бидон еще не полон, мне стыдно перед дядей Володей за свою неумёхость. Становлюсь коленями в мох — нет уже сил на корточках пыжиться. Дядя Володя, гляжу, уж второй бидон наполняет, он сразу двумя руками обирает кустики, а я — только одной. И мечтается мне, чтобы пришли на выручку маленькие лесные гномики, артельно покидали ягоды мне в бидон…
В результате набрал я целый трехлитровый бидон и еще немного — в другой.
— Будя, — возвещает дядя Володя. — Ну-ка, показывай свою добычу! Э, да ты как хороший бральщик черники-то насбирал.
Мне от этих слов становится так хорошо и покойно на душе, словно я исполнил весь свой жизненный долг.
— Всё? — спрашиваю с надеждой.
— Будя, — повторяет дядя Володя. — Пошли, Саня.
Идем мы не к мотоциклу, а совсем в другую сторону. Оказывается, тут рядом родная дяди-Володина деревня — Коврево. Как здорово! Мы идем в гости к деревенским старикам.
— Коренная деревня, Саня, исконная, — говорит дядя Володя, отплевываясь от мошкары.
За опушкой — серые избы, колодезный журавль. Рядом с ним стоит высохший высокий дед, смотрит из-под ладони, будто давно поджидал нас. Он сам как журавль, такой же потемневший от времени, в картузе старинном, в пиджачке всепогодном да рубахе застиранной. Бороденка седая аж до желтизны, свисает двумя долгими клочьями.
— Здорово, дед Захар! — кричит ему дядя Володя издали.
Тот не шелохнется, молча глядит на нас. Подходим. Неожиданно для меня дядя Володя неспешно крестится куда-то в сторону березовой рощицы.
— Ты не помер еще? — кричит дядя Володя в самое ухо старика.
— Живу помаленьку, — отвечает дедок безо всякой обиды.
А вот папа мой обиделся бы, и бабушка тоже, наверно.
— Признал меня? — спрашивает дядя Володя. — Ты ж меня просватал в сорок пятом!
— Можа, и так, — виновато говорит дед Захар, моргает от смущения.
Дядя Володя протягивает Журавлю папиросу, оба закуривают, садятся на колодезную приступку. (Это я про себя так деда прозвал — Журавль.)
Мне очень хочется попить воды из колодца, но я стесняюсь попросить их почерпнуть мне ведерко. Они заняты неспешным разговором. Журавль ни с того ни с сего вспоминает барина — как тот хотел построить в деревне электростанцию, да революция помешала.
Мало кто знает, что следствие по делу о похищении в 1904 году величайшей реликвии Руси – Казанской иконы Божией Матери – не закрыто по сей день. Оно «втихомолку» продолжается, причем не только в нашей стране, но также в Европе и США. Есть ряд авторитетных мнений, что чудотворный образ цел и невредим. В предлагаемом документальном расследовании перед читателем предстанет полная картина «кражи века».
Пособие для начинающих кладоискателей. Прочитав эту небольшую и увлекательную книгу, вы приобретете все необходимые познания для успешных поисков древних сокровищ.
Георгий Степанович Жженов долгие десятилетия искал того негодяя, который своим доносом отправил его в сталинские лагеря. И – нашел… «Лучше бы я не знал, кто это был!» – в сердцах сказал мне Жженов незадолго до смерти.
Загадочная жизнь и гениальные расследования Аркадия Францевича Кошко, величайшего сыщика Российской Империи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
19 мая 1984 года в сомнамбулическом состоянии член сборной СССР по футболу Валерий Воронин вошел в пивную-автопоилку на Автозаводской улице, 17. Взял чью-то кружку, стал пить… У него вырвали кружку из рук, ударили ею по голове и вышвырнули на улицу. Кто убил Валерия Воронина, нанеся ему смертельный удар в той пьяной разборке?.. Следствие было засекреченным.
Марсель Эме — французский писатель старшего поколения (род. в 1902 г.) — пользуется широкой известностью как автор романов, пьес, новелл. Советские читатели до сих пор знали Марселя Эме преимущественно как романиста и драматурга. В настоящей книге представлены лучшие образцы его новеллистического творчества.
Герой книги, современный композитор, вполне доволен своей размеренной жизнью, в которой большую роль играет его мать, смертельно больная, но влюбленная и счастливая. Однажды мать исчезает, и привычный мир сына рушится. Он отправляется на ее поиски, стараясь победить страх перед смертью, пустотой существования и найти утешение в творчестве.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.