Австралийские рассказы - [131]

— Между нами говоря, садовник, ему пришлось уйти. Произошла небольшая неприятность.

Она уселась против меня на старый плетеный стул, и я стал ждать, глядя на нее с выражением сочувствия и интереса.

— Оказалось, что между ним и хозяйской дочерью что-то есть.

— Как?

Миссис Бригс в ответ на мою улыбку протестующе подняла искривленную руку.

— Не подумайте чего-нибудь плохого! Я знаю мисс Маргарэт с пеленок, и лучшей девушки в целом свете не найти. Уверена, что ничего дурного в этом не было. Но, понимаете, мистер Камерон думал по-другому и положил всему конец.

Раньше я представлял себе моего предшественника человеком по крайней мере моих лет, то есть в том возрасте, когда романтические увлечения — уже дело прошлого.

— Он, значит, еще совсем молодой, миссис Бригс?

— Ганс? Да, ему лет двадцать, как и Маргарэт. И очень славный малый. Вы бы вряд ли догадались, что он иностранец, слушая, как он говорит; правда, он никогда не отличался разговорчивостью. Такой спокойный и вежливый. Должно быть, из хорошей семьи.

— Красивый?

— Настоящий красавец. Не удивительно, что Маргарэт…

Миссис Бригс заколебалась и вновь бросила на меня испытующий взгляд. Она сознавала, что говорит лишнее, но не могла удержаться. Наш разговор доставлял ей большое удовольствие.

— Ведь они были всего лишь ребятишками, которые строят друг другу глазки. Я следила за ними и сразу бы узнала, если бы дело пошло дальше. Если бы Маргарэт и захотела скрыть от меня что-нибудь, она не сумела бы.

— Но ведь что-то все-таки было…

— О, Ганс был влюблен в нее по уши, только никакой беды в этом не было. Маргарэт…

— Просто втайне смеялась над ним?

— Нет — по-моему, ей было приятно. Он держался так мило, застенчиво, никаких вольностей. Всегда ухитрялся оказаться у ворот с цветком для нее, когда Маргарэт уходила утром, — она работает химиком в большом правительственном учреждении. А она сохраняла этот цветок свежим почти всю неделю. О, я видела многое — мелочи, но они дополняли друг друга. По средам она всегда вставала раньше обычного и все поглядывала из окна — в саду ли Ганс.

— Но разве миссис Камерон ничего не замечала?

— Конечно замечала. Но она, как и я, ничего худого в этом не видела. И ей нравился Ганс. Теперь ей приходится расплачиваться за это, как, впрочем, за все, что случается в этом доме.

Миссис Бригс закрыла глаза и всплеснула руками.

— Боже мой, слышали бы вы, как бушевал мистер Камерон! Он сделал вид, что обнаружил это совершенно неожиданно. Как-то вечером он принес Маргарэт орхидею, — это было в среду, а на следующее утро пожелал узнать, почему она приколола цветок, который дал ей Ганс. Мистер Камерон сделал это нарочно — он всегда занимается такими штуками. Потом он взялся за миссис Камерон. Сказал, что ничего подобного никогда бы не произошло, если бы она как следует заботилась о своей дочери. Как будто что-нибудь случилось. Словно девушка сбилась с пути. Словом, он поднял страшный шум, а в следующий раз, когда Ганс пришел, его выставили. Думаю, мистер Камерон даже не собирался говорить ему, за что. Но я рассказала Гансу. Рассказала ему все, как только он постучался в дверь за ключами в восемь часов утра. Так что он был подготовлен. И раз он пошел работать, это доказывает, что ему нечего было стыдиться. Он сажал какие-то цветы около ворот, когда в девять часов мистер Камерон вышел в сад.

— Камерон ждал до девяти?

— Вы еще не знаете мистера Камерона! Даже если весь мир загорится, он не переменит своих привычек. Все должно делаться совершенно одинаково каждый день в году. Кроме того, он, наверно, думал, что особенно уязвит Ганса, если выйдет в свой обычный час. Это такой человек! Во всяком случае, ему понадобилось не много времени. Я смотрела из окна. Жаль только, не было слышно. Впрочем, они почти и не говорили. Через несколько минут Ганс уже собрался и направился к выходу. Мистер Камерон не станет устраивать сцену.

Да, подумал я, своему садовнику он сцен устраивать не будет.

— И Маргарэт ушла? — спросил я.

— В тот же самый день. Она вернулась часа в три, — я была одна в доме, — и стала укладываться. Я попробовала уговорить ее, но это было все равно без толку. Дело тут не только в Гансе. Год назад тоже была история из-за ее дружка. Мистер Камерон расстроил все дело, а тот не был садовником. Он был сыном врача.

— Как видно, мистер Камерон тяжелый человек.

— Тяжелый? Он зверь!

Увлеченная своим рассказом, миссис Бригс произнесла эти слова с такой злостью, что я был поражен.

— В этой семье никогда не было счастья. Удивительно, что он вообще нашел женщину, которая смогла с ним ужиться. Я бы давно ушла, если бы не миссис Камерон. Я умею постоять за себя, но ее он запугал с первого дня женитьбы. У меня не хватило духа оставить ее с ним совсем одну. Чего только не пришлось вытерпеть этой женщине! И знаете, что он делает, когда хочет по-настоящему причинить ей боль?

Я покачал головой.

— Он называет ее по имени! Можете себе представить такое?

— Это что-то новое, миссис Бригс.

— Да, надо слышать, чтобы поверить. Много лет назад, когда он довел ее до слез из-за какой-то мелочи, которая пришлась ему не по вкусу, миссис Камерон пожаловалась, что он перестал называть ее по имени. И это была сущая правда; я по неделям не слыхала, чтобы он произносил ее имя. С тех пор, когда он хочет побольнее оскорбить ее, он называет ее «Барбара» — это ее имя, — но вы бы слышали, как он его произносит, — будто ругательство! И у него нет никаких поводов: она всегда была ему хорошей женой, слишком хорошей, хотя он считает, что она его недостойна. По-моему, он всегда думал, что сделал плохую партию. Все ее друзья ему нехороши, они теперь никогда и близко к дому не подходят.