Авария - [12]

Семьсот работников отдела ремонтных работ были разбросаны по цехам и по всей территории завода. Камил обошел весь отдел, но Хлоубу так и не встретил.

Солнце палило, обещая приятный happy end. Оно пробуждало странное желание, подобное весеннему беспокойству перелетных птиц. Лететь навстречу солнцу. Искать и находить его волшебные следы на тающем снегу крушногорских склонов, в налившихся почках рябин, обрамляющих дороги, что ведут из города, в руслах ручьев, которые внезапно превратятся в бурные потоки, в смеси дразнящих запахов, что приносит горный ветер, в молоденьких ростках травы, упрямо пробивающихся из-под железной балки, брошенной у заводского забора.

Искать и находить. Лететь. Но как? Будь у меня машина, закатился бы завтра в Теплице к Мире Голцату. Это мой самый лучший и единственный друг. Мы познакомились в Праге, в институте, потом вместе служили в армии. Последний раз виделись прошлой осенью, где-то в октябре. Его картина «Поиски равновесия» висит у меня в комнате. Отличная картина.

Во время дальнейших, теперь уже бесцельных блужданий по цехам Камилу повезло: ему попались трое из одиннадцати членов его штаба, двенадцатого, хоккеиста первой лиги, за все дни своего правления он видел лишь однажды, когда тот добивался повышения зарплаты. Двое из встреченных, инженеры-конструкторы, преданно и заговорщически улыбались, тогда как третий, самый молодой и самый неприятный член штаба Радек Мусил, смерил его весьма вызывающим взглядом.

— Тебя только что искал Хлоуба, вид у него похабный, — многозначительно произнес Радек и равнодушно прибавил: — С ног до головы в грязи и воняет бензином.

Радек отбил у Камила охоту продолжать приятную прогулку. Этот первым у меня отсюда вылетит, подумал он. Постоянные нападки на мои решения и вообще на все мое я терпеть не намерен. Его прямота граничит с крамолой. Даже на обратном пути настроение Камила не улучшилось, хотя солнце палило вовсю. Он был озабочен поведением Радека, потому что знал: Радек, собственно говоря, выражает мнение всего штаба. В кабинете он оторвал от перфорированной ленточки талон на обед и меньше чем через десять минут уже входил в двери диетической столовой.

Талончик стоил шесть крон (в обычной столовой наверху — всего четыре), однако Камил позволял себе эту роскошь, потому что здесь обслуживали официанты во фраках (наверху самообслуживание и зеленые подносы), а семиградусное пиво, подаваемое здесь в бокалах, было не хуже, чем десятиградусное в крушногорской пивной. Короче говоря, начальство за две кроны.

Едва он уселся, как к столу вихрем поднесло белые халаты инженера-экспериментатора Йозефа Сычека, кандидата наук, и двух его лаборанток, девиц прекрасных и доступных во всех отношениях.

— Привет, механик, — громко провозгласил Йожка, так что некоторые из сидевших поблизости руководящих работников с негодованием подняли головы, усадил своих овечек и с голодным выражением оглянулся по сторонам.

— Ну, что у нас на обед?

— Суп с котом, — заржала Яна Пельцова, довольная своей дурацкой шуткой; тут прибежал перепуганный официант, взял у них талончики и на рысях скрылся за большим тяжелым занавесом, отделявшим столовую от кухни.

Прежде чем официант принес четыре обеда, девушки перемыли косточки почти всем присутствующим. Йожка пожелал всем приятного аппетита, а Камил обменялся взглядом с вызывающе смотревшей на него Аленой Махековой.

— Я бы на тебе женился. Временно, недели на две.

— Приходи ужинать, — ответила Алена, — уж если тебе нравятся казенные харчи, моя кухня наверняка тебя очарует.

— Очень рад, — начал было Камил, но тут в столовой появился доктор Краус. — С каких пор сюда ходит этот селадон? — спросил он, но девушки пропустили его вопрос мимо ушей. Они перестали есть и не сводили глаз с Павла, пока тот не сел.

— Вот это мужчина, — вздохнула Яна, мечтательно прикрыв глаза со старательно наложенным «make up», которому посвятила всю первую половину рабочего дня. — Какая фигура…

— Хорош, — согласилась Алена. — Но ты знаешь, доктор… У них чувства не слишком развиты. Наверно, холоден, как собачий нос.

— Но он холостяк. Боюсь, порядочный ветреник. Глянь-ка на его физию, вот, должно быть, молодчик! — не могла остановиться Яна.

— Женатики лучше, те могут оценить. Правда, Камил? — Алена ткнула его локтем.

Камил машинально кивнул. Павел Краус как-то неприятно напоминал киноактеров первой категории… Здена ежедневно проводит с ним по восемь часов и дважды в месяц — целую ночь. Обе лаборантки сразу показались ему бесконечно глупыми. Он торопливо доел обед, выпил свое пиво, отказался от традиционной пятнадцатиминутки обмена пикантными пошлостями и в беспокойстве ушел.

На обратном пути его мучили догадки — что эти двое делают в приемной, когда они наедине. Здена слишком красива, чтобы он мог быть спокоен. У красавиц всегда в избытке усердных поклонников. А Павел Краус, несомненно, видный мужчина. При этом у доктора Крауса и квартира, и машина. Человек, любой из нас, проводит на работе треть своей активной жизни. Если вычесть время сна, то и вовсе половину. За два года совместной работы у людей, естественно, возникнет контакт. Как ведет себя мужчина, видя перед собой красивую женщину? И как ведет себя такая женщина?