Авария - [11]

В ответ Рихард даже не улыбнулся, он сосредоточенно следил за проезжей частью улицы, покрытой жидкой грязью, руки в кожаных автоперчатках крепко сжимали баранку руля, и только за вокзалом (и здесь островок был безнадежно облеплен людьми) недоверчиво, непонимающе покачал головой.

— Как только нервы выдерживают — каждое утро вот так портить себе жизнь. Почему ты не ездишь на работу вместе с отцом?

— Папаша исчезает в пять утра, в это время я еще бай-бай, — выдавил Камил небрежно и от ненависти стиснул зубы. Где бы ты был сейчас, воображала, оптимист с квартирой, дачей на берегу Огрже и белым «жигуленком», как бы ты добирался до работы, если бы твоя курица не получила от папеньки, латифундиста из Гаврани, минимум двести тысяч приданого? Двести тысяч помножить на диплом инженера-строителя… Он прикрыл глаза и сделал вид, что очень устал.

— Я тоже не езжу так поздно, но мы вчера так наклюкались…

— Известно, в будний день праздновать не впрок.

— Когда свою собираешься покупать? — не отставал от него Рихард.

— Нам должны дать квартиру через месяц, посмотрю, сколько останется после покупки мебели.

— В Обрницах?

— Нет, нет… — поспешно и негодующе запротестовал Камил, ибо обрницкие дома стояли в центре Мостецкой котловины, на химзаводе они были непопулярны, и многие претенденты отказывались от них.

— Там отличные квартиры, — тоном знатока отметил Рихард. — Я уже их видел, ко мне приходили люди советоваться.

Камил поежился. Ага, значит, Рихард подрабатывает, и весьма успешно, на интерьерах. Хотя и без патента, зато и без уплаты налогов. Сразу на лапу. Зарабатывает, пожалуй, побольше, чем директор.

Рядом с ним Камил чувствовал себя неполноценным замарашкой. Скверное ощущение.

— Отец говорил, завод должен получить несколько экспериментальных односемейных домиков, — загадочно произнес он.

— Не знаешь, что за домики? «Аквариумы»?

— Слишком много ты от меня хочешь.

— По-моему, это была бы удача. Отличные домики. Фантастика. Четыре комнаты, подсобки и гараж. Их будут продавать?

— Об этом пока никому ни слова.

— Ах так, понимаю.

Ничего ты не понимаешь, подумал Камил, когда они остановили машину у стоянки перед административным зданием. Он ощупью нашел свою дипломатку, попрощался и вышел из машины. Рихард дал газ, объехал стоянку и повернул обратно. Действительно, ездит на новую работу. Тренируется. Спокойно мог бы обойтись и без этой поездки, чертов фраер, мысленно выругался Камил и стал пробираться к проходной. Не было еще и половины седьмого. Двадцать минут в запасе. Какое наслаждение ехать на работу в собственной машине! Спокойно и удобно. Не обращая внимания на погоду, не думая о давке в трамвае, плыть по дороге к заводу…

С трамвайной и автобусной остановок валили толпы служащих.

Почему так рано? У них же прорва времени…

Дойдя до бетонной заводской ограды, Камил закурил. Над головой сипел один из аварийных факелов. Он присмотрелся. Багровые языки полыхали в нескольких метрах над венцом факела, с высоты восьмидесяти метров озаряя большое пространство. Их было видно очень далеко. Опытному глазу они говорили многое: как работают камеры, колонны, реакторы…

Неожиданно Камилу сделалось грустно. Как давно это было: мы с отцом стоим на балконе колдомской квартиры и с десятого этажа смотрим на мечущиеся в небе языки пламени… Я крепко держусь за пальцы его ручищи и благоговейно слушаю. Если огонь багровый и ровный, папа может спать спокойно. Спокойное пламя. А если огонь и дым, тогда нужно снять телефонную трубку. Огонек сердится. А если исчезнет белый промежуток между трубой и огнем и языки пламени лениво затрепещут в воронкообразном вихре, тогда папа должен скорей ехать на завод. Такое случилось только однажды. Тогда я всю ночь проревел на балконе. Боялся, как бы огонек не перепрыгнул на дома. Там был папа. Когда он вернулся, от моих слез на его синей спецовке расплылось грязно-серое пятно. Потом я уснул. Мне снилось, что серебристым наконечником пожарного шланга я целюсь на расползающиеся языки пламени, а вода все не течет и не течет…

Камил отшвырнул окурок. Без пятнадцати семь. Через ворота проходной шли последние опоздавшие. Он взглянул на одиннадцатиэтажное здание заводоуправления с сотнями сверкающих окон. Где-то в середине, на шестом этаже, резиденция первого заместителя директора. Человека, который одним телефонным звонком может выбить любую квартиру. Но человек этого не сделал и никогда не сделает, хотя отлично знает, что я жду квартиры уже третий год. Этот человек — мой отец.

В десятом часу показалось солнце. Камил закончил четвертую страницу перевода, устало потер глаза и выглянул в окно. Туман исчез, как по мановению волшебной палочки. Над большим, полным воды котлованом за углеобогатительной фабрикой еще парило, но окрестные холмы были залиты солнцем. Белой жемчужиной светился замок Езержи…

Последняя предвесенняя пятница.

На сегодня я уже свободен, а когда вернусь сюда в понедельник, до весны останется только два дня.

Его охватила откровенная, прямо-таки сумасшедшая радость от предчувствия весны, он не находил себе места в кабинете, поэтому отправился в цех к мастерам. Необходимо разыскать Хлоубу. Он до сих пор не показывался, даже передать ничего не просил.