Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной - [8]
Отец держал книгу бережно, боясь ее повредить. Он обменялся с мамой взглядами. Они часто так делали. Им нравилось общаться, не произнося ни слова. А я любил выдумывать, что они в такие мгновения друг другу говорят.
– Она о мексиканском искусстве, – сказал Данте. – Так что вам придется ее принять. – Я почти видел, как в попытке привести убедительный довод крутятся шестеренки у него в голове. Довод убедительный и правдивый. – Мои родители не хотели, чтобы я приходил с пустыми руками. – Он серьезно посмотрел на папу. – Так что вам придется ее принять.
Мама забрала у отца книгу и посмотрела на обложку.
– Книга очень красивая. Спасибо, Данте.
– Благодарить надо моего папу, это он придумал.
Отец улыбнулся. Второй раз за последнюю минуту. Вот так чудеса. Улыбался он нечасто.
– Передашь ему от меня спасибо, хорошо, Данте?
Папа вновь взял книгу и осторожно сел с ней на диван, как будто держал в руках нечто драгоценное. Вот видите, я совсем его не понимал. И никогда не знал, как он на что отреагирует. Никогда.
Семь
– У тебя в комнате ничего нет.
– Тут есть кровать, радиоприемник с часами, книжный шкаф, немного книг. Это не «ничего».
– На стенах ничего нет.
– Я снял все свои плакаты.
– Почему?
– Разонравились.
– Ты живешь как монах.
– Ага. Монах Аристотель.
– У тебя что, нет никакого хобби?
– Конечно, есть: таращиться на голые стены.
– Может, ты станешь священником.
– Чтобы стать священником, надо верить в Бога.
– А ты не веришь в Бога? Ни капли?
– Ну если только чуть-чуть. Но не сильно.
– Значит, ты агностик?
– Ага. Католик-агностик.
В ответ Данте расхохотался.
– Я не пытался шутить.
– Знаю, но прозвучало смешно.
– Как думаешь, сомневаться – плохо?
– Нет. Думаю, это умно.
– Мне кажется, я не так уж умен. По крайней мере, не так умен, как ты, Данте.
– Ты умный, Ари. Очень умный. А вообще ум – не главное. Над умными вечно все глумятся. Папа говорит, что это в порядке вещей. Знаешь, что он мне сказал? Он сказал: «Данте, ты интеллектуал – вот ты кто. И не надо этого стыдиться».
Он улыбнулся, но в улыбке его сквозила грусть. Быть может, в каждом есть немного грусти. Быть может.
– И я пытаюсь не стыдиться, Ари.
Я знал, каково это – стыдиться самого себя. Только Данте понимал, за что ему стыдно. А я нет.
Данте. Он очень мне нравился. Очень-очень нравился.
Восемь
Я смотрел, как отец листает страницы. Ему явно понравилась книга, и благодаря ей я узнал об отце нечто новое. Выяснилось, что, прежде чем вступить в морскую пехоту, он изучал искусство. Эта новость плохо вписывалась в сложившееся у меня с детства представление об отце, но понравилась мне.
Как-то вечером, изучая книгу, он подозвал меня к себе.
– Посмотри, – сказал он, – это фреска Ороско[12].
Я уставился на репродукцию в книге – но его палец, которым он одобрительно постукивал по странице, казался мне интересней самой иллюстрации. Этим пальцем он сжимал на войне спусковой крючок. Этим же пальцем нежно касался моей матери, хоть я и не понимал, откуда в нем нежность. Я хотел поговорить с ним, хотел что-нибудь ему рассказать, о чем-то расспросить. Но не мог – слова застряли в горле – и просто кивнул.
Я и думать не думал, что отец разбирается в искусстве. Наверно, потому что видел в нем лишь морпеха в отставке, ставшего почтальоном.
Морпеха-почтальона, который вечно молчит.
Морпеха-почтальона, который вернулся с войны и завел еще одного сына.
Вряд ли, конечно, моя жизнь была его затеей. Я всегда считал, что это мама меня захотела. Но наверняка все же не знал – уж слишком многое напридумывал у себя в голове.
Я мог бы спросить отца о многом. Мог бы. Но что-то в его лице, в его взгляде и кривой улыбке не давало мне выдавить ни слова. Казалось, он не хочет, чтобы я знал его настоящего, поэтому я просто собирал о нем подсказки. И то, как он читал ту книгу, было очередной подсказкой в моей коллекции. Когда-нибудь я сложу их воедино и все пойму. И разгадаю тайну своего отца.
Девять
Однажды после бассейна мы с Данте пошли гулять. По дороге мы зашли в супермаркет. Данте купил колу и орешки. Я взял шоколадный батончик с арахисом и карамелью. Данте предложил мне запить его колой.
– Не люблю колу, – ответил я.
– Это странно.
– Почему?
– Все любят колу.
– Я не люблю.
– А что любишь?
– Кофе и чай.
– Это странно.
– Ладно, я странный. Заткнись уже.
Он засмеялся.
Мы бесцельно бродили по округе. Наверное, нам просто не хотелось идти домой. Мы болтали о всякой ерунде. О всяких глупостях. Потом он спросил:
– Почему мексиканцам так нравятся прозвища?
– Не знаю. Разве нравятся?
– Да. Знаешь, как мои тети зовут маму? Они зовут ее Чоле.
– А на самом деле она Соледад?
– Именно об этом я и говорю, Ари. Ты знаешь. Ты знаешь, что это сокращение от Соледад. Как будто это так логично. Но с чего вдруг? Почему бы всем просто не звать ее Соледад? Что еще за Чоле? Откуда они вообще взяли Чоле?
– Почему это так тебя беспокоит?
– Не знаю. Просто странно.
– Слово дня?
Он рассмеялся и закинул в рот горсть орешков.
– А у твоей мамы есть прозвище?
– Лили. Ее зовут Лилиана.
– Красивое имя.
– Соледад тоже.
– Да нет, не особо. Тебе бы понравилось, если бы тебя звали Уединение?
– Можно перевести и как одиночество, – сказал я.
Заку восемнадцать. Он алкоголик, находящийся в центре реабилитации, но не помнящий, как там оказался. И он не уверен, что хочет это вспоминать, потому что с ним, должно быть, случилось что-то плохое. Что-то очень, очень плохое.Предупреждение: алкоголизм, наркотики, психическое расстройство, упоминания насилия, нецензурная лексика.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Для Артура все только начинается: он приехал в Нью-Йорк на летнюю стажировку и мечтает попасть на все свои любимые бродвейские шоу. У Бена каникулы не задались: он недавно пережил расставание и, вместо того чтобы писать свою книгу, вынужден ходить на дополнительные занятия. Однако мимолетная встреча в почтовом отделении переворачивает их жизни с ног на голову. Что, если они никогда не найдут друг друга в огромном мегаполисе? А что, если найдут… но все пойдет не так, как в великих мюзиклах о любви?
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.