Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной - [49]

Его родители сидели на ступеньках крыльца. Они помахали мне. Я помахал им в ответ. Мгновение спустя они оказались возле машины, и я услышал голос мистера Кинтаны:

– Ари, ты плачешь…

– Да, бывает, – ответил я.

– Давай зайдем в дом, – позвала миссис Кинтана.

– Нет.

А потом появился Данте. Он улыбнулся мне. Затем маме с папой.

– Поехали, – сказал он.

Его родители не стали меня расспрашивать.

Я просто ехал. Я мог ехать бесконечно. Понятия не имею как, но я отыскал в пустыне свое любимое место. Как будто внутри меня был компас. Вот вам тайна Вселенной: иногда наши инстинкты сильнее разума.

Я вышел из машины и хлопнул дверью.

– Вот дерьмо! Я забыл пиво.

– Нам не нужно пиво, – прошептал Данте.

– Нам нужно пиво! Нам нужно долбаное пиво, Данте! – Я сам не понимал, почему кричу. И вскоре мои крики превратились в рыдания, и я рухнул в объятия Данте, и плакал, плакал… А он обнимал меня, не говоря ни слова.

Вот еще одна тайна Вселенной: иногда боль, как буря, появляется из ниоткуда. Самое безоблачное утро может закончиться ливнем. Закончиться громом и молниями.

Семь

Странно было жить без мамы.

Я не привык сам варить себе кофе.

Папа оставил мне записку:

Все хорошо?

Да, пап.

Тишину дома нарушил Ножкин лай – и мне сразу стало веселее. Так она звала меня на пробежку.

Тем утром мы с Ножкой бежали быстрее обычного. Я пытался ни о чем не думать, но получалось плохо. Я думал о папе, о брате, о Данте. Я всегда думал о Данте, всегда пытался его понять и задавался вопросом, почему мы дружим и почему это так важно для нас обоих. Я ненавидел думать о вещах и людях, представлявших собой загадки, которые я был не в силах разгадать. Я постарался переключиться и подумал о тете Офелии в Тусоне. Задумался, почему никогда ее не навещаю, несмотря на то что люблю. Она жила одна, и я мог бы к ней приезжать, но не делал этого. Иногда я ей звонил. С ней было на удивление приятно разговаривать. Я чувствовал, что она меня любит, и всегда гадал, как ей удается показать это по телефону.

Вытираясь полотенцем после душа, я увидел свое голое тело в зеркале. Я оглядел его. Как это странно – иметь тело. Я то и дело об этом размышлял. Очень странно. Я вспомнил, как тетя Офелия однажды сказала: «Наши тела прекрасны». Никогда прежде взрослые мне такого не говорили. И я задумался: почувствую ли я однажды, что и мое тело красиво? Тетя Офелия разгадала немало тайн нашей Вселенной. Ну а я не разгадал ни одной.

Я не мог разгадать даже тайну собственного тела.

Восемь

Перед работой я заехал в аптеку, в которой работал Данте. Наверное, я просто хотел убедиться, что он в самом деле устроился на работу. Когда я зашел, он стоял за прилавком и раскладывал на полке сигареты.

– Ты в обуви? – спросил я.

Он улыбнулся. Я уставился на его бейджик. «Данте К.».

– Я как раз о тебе вспоминал, – сказал он.

– Правда?

– Только что заходили две девчонки.

– Девчонки?

– Оказалось, они тебя знают, и мы разговорились.

Я сразу понял, о ком речь.

– Джина и Сьюзи, – сказал я.

– Ага. Они милые. И симпатичные. Из твоей школы.

– Да, милые и симпатичные. А еще кошмар какие назойливые.

– Они посмотрели на мой бейдж и переглянулись. А потом одна из них спросила, знаю ли я тебя. Я удивился, что она спросила меня об этом.

– И что ты им сказал?

– Сказал, что знаю. Что ты мой лучший друг.

– Так и сказал?

– Ну ты ведь и правда мой лучший друг.

– Они спрашивали что-нибудь еще?

– Да. Спросили, знаю ли я подробности об аварии, в которой ты сломал ноги.

– Поверить не могу. Просто не могу поверить!

– Что такое?

– Ты им рассказал?

– Конечно, рассказал.

– Рассказал?!

– Почему ты злишься?

– Ты рассказал им, что случилось?

– Ну конечно.

– Есть же правило, Данте.

– Ты злишься? На меня?

– Есть же правило: не упоминать аварию.

– Неправда. Правило запрещает обсуждать аварию нам с тобой, но остальных оно не касается.

За мной уже образовалась очередь.

– Мне нужно работать, – сказал Данте.

Позднее в тот же день он позвонил мне на работу.

– Почему ты злишься?

– Просто не хочу, чтобы об этом кто-либо знал.

– Я тебя не понимаю, Ари. – И он повесил трубку.

Я знал, что меня ждет, и так и случилось. Под конец моей смены в «Уголек» пришли Джина и Сьюзи.

– Ты говорил правду, – сказала Джина.

– И что? – сказал я.

– Как – что? Ты спас жизнь Данте.

– Джина, давай не будем.

– Кажется, ты расстроен, Ари.

– Я не люблю это обсуждать.

– Почему, Ари? Ты ведь герой, – с надломом в голосе произнесла Сьюзи Бирд.

– И как так вышло, что мы незнакомы с твоим лучшим другом? – подхватила Джина.

– Да, как так вышло?

В ответ я просто смерил их взглядом.

– Он такой милашка! Ради него я бы тоже бросилась под машину.

– Заткнись, Джина, – буркнул я.

– Почему ты держишь его в тайне?

– Ничего я не держу. Он просто ходит в кафедральную школу.

На лице у Сьюзи проступило невероятно глупое выражение.

– Мальчики из этой школы ужасно милые.

– Да они отстой, – фыркнул я.

– Так когда ты познакомишь нас с Данте поближе?

– Никогда.

– О, хочешь, чтобы он принадлежал тебе одному?

– Уймись, Джина. Не беси меня.

– Ты иногда такой чувствительный, Ари.

– Иди к черту.

– Ты правда не хочешь, чтобы мы с ним общались?

– Мне плевать. Где он работает – вы знаете, так что доставайте его. Может, хоть оставите меня в покое.