Арина - [55]
Катя тоже молчала, стоя с независимым видом в белоснежном халате, который был тщательно выглажен и накрахмален. Халат ей не был велик и не был тесен, он сидел на ней свободно, не сковывая движений, и это еще больше подчеркивало хрупкость ее тонкой фигуры.
— Вот гляжу я на тебя, Катя, и радуюсь, — начал наконец Костричкин, чувствуя сухоту в горле. — Какая же ты опрятная! Халат всегда чистый, без единого пятнышка, каждая складочка на нем разглажена. Волосы пусть длинные, а хорошо прибраны, не рассыпаются во все стороны, как у иной шалавы. Если б все наши мастера были такие аккуратные… А с каким усердием ты всякого бреешь или там стригешь. Честно говоря, смотреть любо, когда твои ловкие руки ножницами дзенькают. А клиент не дурак, он все замечает, оттого и прет к тебе рекой…
Костричкин посмотрел на Катю, которая за все это время не проронила ни слова и стояла прямо, чуть вскинув голову, будто собиралась спросить: ну что вы еще мне скажете? — и понял, как непросто ему будет сломить эту самолюбивую гордячку. Он достал трубку, набил ее табаком и, гулко чмокая, долго раскуривал. Когда трубка сильно задымила, приподнялся в кресле, открыл немного окно и, как-то искоса поглядывая на Катю, продолжал:
— Да, да, клиент чует, если мастер с душою все делает, рад его приходу. А это очень важно. Ведь человек когда чаще всего вспоминает о парикмахерской? Накануне праздника, вот когда. Его приход к нам можно считать прелюдией к празднику. А стало быть, он должен уйти от нас довольный, помолодевший. Мы обязаны создать человеку хорошее настроение перед праздником. Верно я говорю?
Костричкин скрестил на груди руки и приготовился слушать Катю, но она по-прежнему стояла молча, и все тем же холодом блестели у нее глаза, и все та же непокорность была в ее осанке.
— Ну почему ты молчишь? — начиная опять нервничать, спросил Костричкин. — Скажи мне хоть что-нибудь…
На этот раз Катя строго посмотрела на Костричкина, с редким спокойствием сказала:
— Пока вы не попросите извинения, я разговаривать с вами не буду. — И тут же вышла из кабинета.
Растерянный Костричкин подпер подбородок руками, пыхтя с остервенением трубкой, задумался. Нечего сказать, дожил он до веселой жизни, если какая-то шмокадявка с ним разговаривать не изволит. Выходит, он, руководитель, должен каяться перед своей подчиненной, которая к тому же распускает руки. Вместо того чтобы немедленно отдать приказ об ее увольнении, он вопреки своей воле и чести, оказывается, обязан еще просить прощения у своенравной девчонки. Ну и ну, порядочки у нас пошли удивительные, прямо развести руками да ахнуть!..
Ему вспомнилось то доброе время, когда он был еще управляющим в министерстве. Тогда тоже встречались экземпляры сродни вот этой Воронцовой, но он укрощал их легко и без последствий. Бывало, придет к заместителю министра по кадрам, тот сидит, склонившись над бумагами, и вроде его не видит. Но длится это недолго, вот он поднимает голову, ни слова не говоря, смотрит вопросительно: что, мол, у тебя там стряслось? И ты говоришь ему напрямик: «Верите, Михал Михалыч, нет больше у меня сил, инспектор Листикова ведет себя крайне престранно, распоясалась окончательно, мои указания не выполняет, любое хорошее начинание подвергает критике…» Заместитель в ответ сдвинет темные брови к переносице и опять минуту-другую молча глядит на тебя, что означает: «Ну что ты пришел с таким пустяком, видишь, я и без того завален важными бумагами, а тебя что учить-мучить, если сам не первый год руководишь людьми». И тебе уже без слов все ясно, и ты говоришь ему: «Вас понял, готовлю проект приказа, пусть эта Листикова, эта дура бестолковая, катится куда подальше. Не место здесь неслухам да грубиянкам, у нас не какая-нибудь артель «Пташкино перо», а центральное министерство». Михал Михалыч тут же берет очередную папку, начинает листать бумаги, а ты кивком головы благодаришь его и уходишь.
Вот как оперативно решались кадровые вопросы! А теперь хоть плачь, теперь связали по рукам и ногам нашего брата эти профсоюзы, трудовые кодексы, юристы… Без них руководителю шагу нельзя сделать, без них твой приказ — нуль без палочки, ничто, поскольку, видите ли, не имеет юридической силы. Отсюда в наши дни подчиненного обижай да оглядывайся, а если не хочешь получать шишек на свою голову, лучше хвали его и не гладь против шерсти. Да, да, это точно. Вот попробуй он ни с того ни с сего уволить эту Воронцову, ох, сколько у нее защитников окажется, начиная от профорга и кончая райкомом комсомола!..
Тут у Костричкина опять задергался левый глаз. Он закрыл его рукой, в испуге склонился над столом и зло подумал о Воронцовой: «Изуродовала меня, калекой сделала. Видно, важный нерв перешибла». Потом торопливо выбил из погасшей трубки табак, засунул ее в карман и заспешил домой.
XV
Возвращался с работы Костричкин пешком. Глаз у него все не переставал дергаться, и Костричкин, боясь людских насмешек, не сел в автобус, а пошел напрямик переулками, стараясь всячески сокращать расстояние. Заодно он надеялся где-нибудь по дороге встретить черного дога, которого хотел немного позлить, чтобы тот опять на него кинулся. Костричкин почему-то был уверен, что утром нервный тик прошел от сильного и неожиданного испуга, ведь недаром говорят: клин вышибают клином.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».