Ardis. Американская мечта о русской литературе - [34]
Если Елена Сергеевна рассказывала не всe, то и они кое-что от нее утаивали — «например, что у нас уже есть русский текст «Зойкиной квартиры» 1935 года и сведения о других редких и даже неизвестных булгаковских материалах», — вспоминает Карл[197]. «Зойкина квартира» станет еще одной из трех первых книг «Ардиса», опубликованных в 1971 году. Эту пьесу и многое другое они получили от упомянутого выше Константина Рудницкого. Он же, судя по его письму в архиве «Ардиса», датированному 1971 годом, смог организовать их знакомство со второй женой Булгакова, «которая написала о нем большие мемуары и сможет Вам, я думаю, многое рассказать»[198]. Мемуары Любови Евгеньевны Белозерской выйдут в «Ардисе» на русском в 1978 году (в рамках альманаха «Глагол»), отдельной книгой в 1979 году, а на английском — в 1983-м.
Безусловно, окружение Профферов было либеральным, хотя с некоторыми его представителями им было не просто. Либерализм советской интеллигенции был местами совсем нелиберален. Правда, ошибочно сводить «Ардис» исключительно к либеральной сцене советских столиц. Карл довольно обстоятельно знал и параллельную литературную среду, с которой его либеральные друзья почти не общались, но которая так же генерировала тексты и имела свою аудиторию. Наследниками оттепели были не только либералы и диссиденты, но и националисты, которых, как и либералов, тоже следовало бы поместить в кавычки.
«Националистические течения тех лет надо рассматривать в широком культурном контексте растущего внимания к историческому прошлому, обращению к истокам и корням, которое стало спутником начавшегося в эпоху оттепели распада советской идеологии», — отмечает Денис Козлов[199]. Вторая половина 60-х годов — как раз время подъема этого движения. И Карл, судя по переписке с Владимиром Вигилянским, этим живо интересуется.
Где-то в 1971 или начале 1972 года (письмо удается датировать только по косвенным данным) Вигилянский пишет: «Карл, вы спрашиваете про «руссистов». Это название неправильное. Их у нас называют по старинке — «славянофилами». Все они (кроме Солоухина и других) с примесью консерватизма. В основном они все бездарные писатели и поэты. Но у них есть даже свои теоретики (Лобанов, Ланщиков, Чалмаев, Кожинов). Последний самый из них талантливый. Все эти славянофилы печатаются в журналах «Молодая гвардия» и «Наш современник». Живется им, надо сказать, невесело. Их бьют и справа и слева. Как известно, Кочетов в своем романе, напечатанном в журнале «Октябрь», высмеял Солоухина и всю его братию… С другой стороны, А. Дементьев, бывший сотрудник журнала «Новый мир», выступил на страницах этого журнала, где надавал большое количество тумаков так называемым «неославянам». Советую прочитать статью Дементьева. Также советую просмотреть номера журналов «Молодая гвардия» и «Наш современник» за последние годы»[200].
Проффер, cудя по этому письму, вполне мог составить первоначальное мнение о «руссистах». Он, безусловно, продолжил собирать о них сведения. Уже в 1976 году в обстоятельном обзоре состояния русской литературы для New York Review of Books Карл упоминает основные имена «руссистов», или, как он их называет, country writers, и дает им развернутые характеристики: Василий Шукшин, Василий Белов, Виктор Астафьев, Владимир Солоухин[201]. В статье 1981 года помимо этих авторов фигурируют и другие классики «деревенщиков»: Федор Абрамов, Борис Можаев, Виталий Сёмин и Валентин Распутин[202]. В архиве сохранилось письмо Солоухина Карлу: «Встречи с Вами живы в моей памяти»[203], а также довольно теплое письмо самого Проффера к Валентину Распутину, написанное за три месяца до смерти Карла. Из него следует, что Карл и Распутин были знакомы еще до отказа Профферу в визе в 1979 году: «Хотя, как правило, близкое знакомство с писателем не усиливает любовь к нему… нам жаль, что мы не успели познакомиться ближе»[204].
Незадолго до смерти Карла «Ардис» подготовит на русском полное собрание сочинений Ивана Киреевского, видного славянофила XIX века, а также выпустит книгу Марка Альтшуллера о предтечах славянофильства в русской литературе. Это тема Карла явно занимала. И в RLT, и в антологиях «руссисты» будут представлены, а у Василия Шукшина и Федора Абрамова выйдут книги на английском. Тем не менее в целом Карл считал «деревенскую прозу провинциальной, монотонной и сентиментальной… Интерес к ней среди несоветских читателей может быть главным образом социологическим, и не только потому что культура настолько другая. Мир Маркеса не менее другой — но по мере того, как он его описывает, этот мир оживает; полнота, страсть и цвет жизни восхищают нас. Бычьи же потуги значительной части советской сельской прозы действуют как снотворное»[205].
Любопытно отношение Профферов к Солженицыну, который, с одной стороны, был знаменем диссидентского движения, с другой — по своими взглядам на прошлое и настоящее России приближался к националистическому крылу советской интеллигенции и нередко хвалил «деревенщиков». Очевидно, что к моменту рождения «Ардиса» Солженицын уже был слишком знаменит, чтобы обратить внимание на небольшое самодельное издательство где-то в Мичигане.
