Арабская поэзия средних веков - [45]

Шрифт
Интервал

Ах, дрогнула б ты от любви, поняла б, что я изнемог,
Горючих слез полился б из глаз обильный поток.
Иль я не люблю любимых тобой, кого ни на есть?
Коль встречу я где собаку твою, так воздам ей честь.
Асма не придет, — для чего ж я зла и лжи избегал?
Я чист, меня перед ней язык клеветы оболгал.
Не верь же тому, кто нам желает сердечной муки,
Кто хочет, чтоб мы влеклись по бесплодным степям разлуки.

«В пути любимая наведалась ко мне…»

В пути любимая наведалась ко мне —
Всю ночь друзья мои сидели в стороне.
Хоть сон мой крепок был, я пробудился вдруг —
И вновь меня объял души моей недуг.
Румейла у меня, и пусть мелькает злость
В глазах ревнивицы, — по есть ли слаще гость!
Путь к сердцу моему Румейла раз нашла.
Совсем невдалеке тогда она жила.
А я — я в Мекке жил. Я был в нее влюблен,
Она же без любви взяла меня в полон.
Но шепот горестный я в сердце сохранил
В миг расставания: «Итак, ты изменил!»
Смертельно раненной она казалась мне
Страданием своим, но я страдал вдвойне.
Укоры горькие средь общей тишины
Я слушал, за собой не чувствуя вины:
«Своим отъездом мне ты душу истерзал,
Подругу бросил ты, разлуку в жены взял!»
В слезах — и до сих пор текут они из глаз —
Ответил я: «Бросал я женщин, и не раз,
Но утешался вмиг, не чуял тяготы,—
Но нет, меня теперь утешишь только ты!»

«Вкушу ли я от уст…»

Вкушу ли я от уст моей желанной,
Прижму ли к ним я рот горящий свой?
Дыханье уст ее благоуханно,
Как смесь вина с водою ключевой!
Грудь у нее бела, как у газели,
Питающейся сочною травой.
Ее походка дивно величава,
Стройнее стан тростинки луговой.
Бряцают ноги серебром, а руки
Влюбленных ловят петлей роковой.
Влюбился я в ряды зубов перловых,
Как бы омытых влагой заревой.
Я ранен был. Газелью исцеленный,
Теперь хожу я с гордой головой.
Я награжден за страсть, за все хваленья,
За все разлуки жизни кочевой.
К тебе любовь мне устрашает душу,
Того гляди, умрет поклонник твой.
Но с каждым днем все пуще бьется сердце,
И мучит страсть горячкой огневой.
Мне долго ль поцелуя ждать от той,
Что в мире всем прославлена молвой?
Что превзошла всех в мире красотой —
И красотой своей и добротой?

«Сторонишься, Хинд…»

Сторонишься, Хинд, и поводы хочешь найти
Для ссоры со мной. Не старайся же, нет их на деле.
Чтоб нас разлучить, чтоб меня ты сочла недостойным,
Коварные люди тебе небылицы напели.
Как нищий стою, ожидая желанного дара,
Но ты же сама мне достичь не дозволила цели.
Ты — царская дочь, о, склонись к протянувшему руку!
Я весь исстрадался, душа еле держится в теле.
В свой ларчик заветный запри клевету и упреки,
Не гневайся, вспомни всю искренность наших веселий.
Когда ж наконец без обмана свиданье назначишь?
Девичьи обманы отвратней нашептанных зелий.
Сказала: «Свиданье — в ближайшую ночь полнолунья,
Такими ночами охотники ловят газелей».

«Велела мне Нум передать…»

Велела мне Нум передать: «Приди! Скоро ночь — и я жду!»
Люблю, хоть сержусь на нее: мой гнев не похож на вражду.
Послал я ответ: «Не могу», — но листок получил от нее,
Писала, что верит опять и забыла сомненье свое.
Стремянному я приказал: «Отваги теперь наберись,—
Лишь солнце зайдет, на мою вороную кобылу садись,
Мой плащ забери и мой меч, которого славен закал,
Смотри, чтоб не сведал никто, куда я в ночи ускакал!
К Яджаджу>{133}, в долину Батха, мы с тобой полетим во весь дух,
При звездах домчимся мы в Мугриб, до горной теснины Мамрух!»
И встретились мы, и она улыбнулась, любовь затая,
Как будто чуждалась меня, как будто виновен был я.
Сказала: «Как верить ты мог красноречию клеветника?
Ужели все беды мои — от злого его языка?»
Нею ночь на подушке моей желтела руки ее хна,
И уст ее влага была, как родник несмущенный, ясна.

«Атика, меня не брани…»

Атика, меня не брани, — и так я несчастен.
Ты снадобье лучше спроси для меня у врача.
Я полон той ночью, с тобой проведенной в долине,
Где славят Аллаха, в Нечистого камни меча.
Пытаюсь я скрыть от людей свои тайные муки —
Лишь умные видят, насколько их боль горяча.
О добрая девушка, знатного племени отпрыск,
За верность в любви награди своего рифмача.

«Мой друг спросил…»

Мой друг спросил: «Кому теперь ты раб?
Ты полюбил Катул, сестру Рабаб?»
Я отвечал: «Горю от страсти я,
Как при жаре в песках гортань твоя!»
Кого теперь я к Сурайе пошлю
Поведать ей, как без нее скорблю?
Меня разоблачила Умм Науфал,
Влюбленного убила наповал.
В дом к Сурайе, едва смягчился зной,
Она пришла. «Здесь Омар твой, открой!»
И полногрудых пять рабынь тотчас
Под локти госпожу ведут, шепчась,—
Так в божий храм, лишь позовет Аллах,
Паломники спешат в святых местах.
Прохладное хранит ее жилье:
Как у священных статуй, стан ее,
Перед которыми, склоняясь в прах,
Творит молитву набожный монах.
Со свежими щеками, с ясным лбом
Невольницы красуются кругом.
Меня спросили: «Правда ли, что к ней
Питаешь страсть?» — «И до скончанья дней!
Моя любовь, — сказал я, — глубока,
Как бездна звезд над бездною песка!»
Зарделась Сурайя — о, сладкий миг!
И золотым стал золотистый лик.
Она была, как белый солнца луч,
Показывающийся из-за туч.
Налюбоваться на нее нельзя —
Так вьется змейка, по песку скользя!
А ожерелий жемчуг и коралл…
Кто, видя их, от страсти не сгорал!

«Ты, отродясь умевший только врать…»


Рекомендуем почитать
Стихи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рубайат Омара Хайяма

Впервые изданный в 1859 г. сборник Rubaiyat of Omar Khayyam познакомил читающую по-английски публику с великим персидским поэтом-суфием и стал классикой английской и мировой литературы. К настоящему времени он является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Именно написанном — потому что английские стихи «Рубайат» можно назвать переводом только условно, за неимением лучшего слова. Продуманно расположив стихотворения, Фитцджеральд придал им стройную композицию, превратив собрание рубаи в законченную поэму. В тонкой и изящной интерпретации переводчик представил современному читателю, согласуясь с особенностями его восприятия, образы и идеи персидско-таджикских средневековых стихов.


Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Подсчитали - прослезились бы, да некому

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тама кусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Комедии

В ряду гениев мировой литературы Жан-Батист Мольер (1622–1673) занимает одно из самых видных мест. Комедиографы почти всех стран издавна признают Мольера своим старейшиной. Комедии Мольера переведены почти на все языки мира. Имя Мольера блистает во всех трудах по истории мировой литературы. Девиз Мольера: «цель комедии состоит в изображении человеческих недостатков, и в особенности недостатков современных нам людей» — во многом определил эстетику реалистической драматургии нового времени. Так писательский труд Мольера обрел самую высокую историческую оценку и в известном смысле был возведен в норму и образец.Вступительная статья и примечания Г. Бояджиева.Иллюстрации П. Бриссара.


Ирано-таджикская поэзия

В сборник вошли произведения Рудаки, Носира Хисроу, Омара Хайяма, Руми, Саади, Хафиза и Джами. В настоящем томе представлены лучшие образцы поэзии на языке фарси классического периода (X–XV вв.), завоевавшей мировоепризнание благодаря названным именам, а также — творчеству их предшественников, современников и последователей.Вступительная статья, составление и примечания И.Брагинского.Перевод В.Державина, А.Кочеткова, Ю.Нейман, Р.Морана, Т.Стрешневой, К.Арсеньевой, И.Сельвинского, Е.Дунаевского, С.Липкина, Г.Плисецкого, В.Левика, О.Румера и др.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.