Апокалипсис - [35]

— Так слухи ходят, что пришел мессия и грядет день Страшного суда. Говорят, что будто бы он у самого Князя в подчинении, — робко и почти шепотом доложил Самурай.

Луций посмотрел исподлобья испепеляющим взглядом так, что у Шона проступил на спине холодный пот.

— Вранье. И ты это не хуже меня знаешь. Девчонка этого Марса — у нас. Мы за ним сколько времени охотимся? А он и есть тот самый зверь. Не может он у Князя быть. И точка!

— Ну, это так, слухи просто, — словно оправдываясь, добавил Шон, не отрываясь от звериных глаз генерала.

— Слухи, Самурай, — страшное орудие. Вернемся в Рим — займусь этим чертовым Ярославом. Выступаем утром, — прохрипел Луций, провел языком по зубам и допил остатки вина. — Девчонку с собой возьмем. За нее будешь отвечать головой. Понял?

— Так точно!

— Свободен.

Глава 11 ЦВЕТОК ЖИЗНИ

После встречи с Луцием Катю отдали под присмотр старухи-банщицы, даже охрану не поставили. Впрочем, с блокпоста все равно не сбежишь. Старуха жила в небольшом домике площадью три на три метра. Из хозяйства всего ничего: широкая лавка, она же кровать, два табурета и столик, в углу печка-буржуйка. Маленькое окошко затянуто толстым полиэтиленом, пропускавшим тусклый свет.

Катя сидела на лавке, скрестив ноги. Старуха расположилась на табурете у окна и принялась за пряжу. Овечья шерсть лежала большой горкой у ее ног, источая специфический запах, который наполнял старческую обитель. Левой рукой женщина быстро сучила белую мягкую шерсть, а правой крутила веретено, которое то пускала падать почти до пола, то ловко подхватывала и опять заставляла вертеться с легким жужжанием. Катя завороженно смотрела, как придурковатая бабка ловко и легко обращается с этим странным предметом. Ее грубые руки, в шишках, потемнели от работы и времени.

— Носочки ему свяжу теплые, — пробормотала старушка, чавкая беззубым ртом. Разулыбалась аж до слез, но потом резко изменилась в лице. — Когда ж эту тварь убьет кто-нибудь? Не должны такие по земле ходить. Демоны должны в аду обитать, а не слоняться среди живых, — она снова скривила лицо так, что Кате стало страшно. — Вот милок в поход пойдет, а я ему носочки, чтоб ножки не мерзли. Чего вылупилась? — повернувшись к девчонке, прошипела бабка и шмыгнула носом.

— Да я просто… — Катя пожала плечами.

— Думаешь, не знаю?

— Что именно?

— Он тебя погубит. Он всех погубит. — Ее веретено ходило вверх-вниз, гипнотизировало, наматывая на себя шерстяную нитку. — Он словно пламя, которое завораживает своей красотой, но для того, чтобы гореть, он должен пожирать все вокруг. — Ее взгляд был холодным и уверенным. — Живьем Володьку зарыли. Жалко мужика-то. А ведь он пытался хоть что-то сделать. Хотел людей поднять против этого зверя… Вот, а то простынет еще, что ж тогда делать-то?

— Кто простынет? — двигаясь на край лавки, шепотом поинтересовалась Катя.

— Как кто? Луций, — бабка повернулась на голос и растянула рот в безобразной старческой улыбке, но ее радость опять сменилась гневом. — Выродок никак не сдохнет! Отродье Сатаны! Ничего его не берет. Хитрый, как лис, и бесчувственный, словно скала. Он не успокоится, пока не уничтожит весь человеческий род! Сначала истребит всех тех, кто еще верит в богов, а потом придумает новое оправдание убийствам, пока не останется только он один. Изничтожит всех и сам станет богом. Богом небытия! — она хрипло и со свистом в голосе засмеялась, прокашлялась и снова начала что-то лопотать про пряжу.

Кате стало не по себе от присутствия сумасшедшей старухи. Когда стемнело, бабка наконец оторвалась от своей работы, затопила печь и зажгла керосинку. Зловещий тусклый свет наполнил комнатушку. Старуха, покряхтев, встала на колени, достала из-за пазухи деревянный самодельный крестик на длинной веревке, сжала его в кулаке и, прикрыв глаза, стала что-то бормотать.

— Ты что, дура старая, делаешь? Он же тебя убьет!

— Меня? — бабка открыла глаза. — Он убил меня очень давно, когда истребил всю нашу общину вместе с моей семьей. Я его трофей, деточка. А существую я лишь потому, что он хочет, чтобы я страдала до конца своих дней. Ты даже не представляешь, что он такое. Слава богу, что у этого отродья нет детей. Бог еще милосерден к этому миру — уберегает человечество от его наследников. Зло не должно давать потомства. А все, что он тебе рассказывал, — это его бредни. Он живет во тьме, он верит лишь в то, что ему кажется. Он верит своей ведьме. Он не человек, давно не человек. «Кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил. Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола» [2].

— Чего?

— Ищет он мессию, дабы убить его и поставить точку в их противостоянии. Он — гончий ада — уже взял след, почуял, как зашевелился этот мир в предвкушении второго пришествия. Люди потянулись на юг в поисках спасителя. Грядут великие перемены, или все канет в небытие: и ты, и я, и весь этот мир. А ты, деточка, приманка в его охоте, живец, наживка. Знаю я, с кем ты жила. Вот знаешь ли ты, кто он на самом-то деле?.. Не верь ни одному его слову, ибо ласков он словом и делом праведным, да душою черен и мыслями поганен. Он давно не принадлежит себе. — Она спрятала крестик и поднялась с колен, словно что-то почувствовала. В помещение вошел Шона. — О-о-о-о, приперся, пекинес.