Комната кукол
У нее, сироты из приюта, не было ничего… Только медальон на цепочке, тайна прошлого, которую за четырнадцать лет девочка так и не отважилась открыть. Ведь там была надежда… А оказалось — щепотка серебристой пыли. Мгновение — и Флоранс проснулась… Сотни кукол в доме Молинье, в комнате, куда не заглядывал посторонний глаз, показали ей свое истинное обличье. Флоранс узнала, кто она: фея, хранительница бездомных душ. И поняла, что тот единственный, кто мог бы стать ее спасителем и другом, — потомственный охотник на таких, как она…
Комната кукол читать онлайн бесплатно
Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
2017
Посвящается моим дорогим Андреа и Зое.
Спасибо вам за все — я помню прекрасные годы и то дупло старой ивы
Глава 1
Они нарядили меня в белое платье. С этого-то все и началось.
— Мы будем называть тебя Флоранс, — сказали они. — Флоранс — это французское имя. Куда красивее, чем английское Флоренс.
Я слушала их и кивала. У меня еще никогда не было белого платья. И звали меня вовсе не Флоранс.
Собственно, все началось куда раньше. Всегда есть «раньше», а вот настоящего начала никогда не бывает. Но я хочу начать свой рассказ с того дня, когда в приют Св. Маргариты приехал один джентльмен. «Школа Св. Маргариты для падших дочерей» — так мы называли наш приют, тайком, конечно. Падших — как падшие женщины. Было в этом что-то распутное, и нам это нравилось. Такой уж у нас был возраст. Директриса об этом, конечно, не подозревала. Ее звали мисс Монтфорд, и выглядела она, как и надлежит женщине на такой должности: острый подбородок и маленький тонкогубый рот, в зависимости от ситуации выражавший разную степень презрения. Итак, я жила в сиротском приюте.
Во всем Лондоне и окрестностях едва ли нашлось бы более викторианское заведение — уж мисс Монтфорд постаралась: она доходила до крайности в своем стремлении быть викторианской женщиной старого толка. Да, она знала, что королева Виктория уже давно умерла, — не зря же она тогда много недель заставляла нас ходить в трауре. Я прекрасно помню день, когда королева умерла. Мне тогда было семь лет, я только что потеряла свою лучшую и единственную подругу, а скорбеть приходилось о какой-то старой толстухе с вислыми щеками, которую я никогда в жизни не видела. У каждой девочки в приюте Св. Маргариты был человек, по которому они скорбели, а вовсе не по королеве. Большинство еще помнили, как умерли их родители или дедушки с бабушками, и хотя своих родителей я не знала, мне тоже пришлось познать горечь утраты. Нам было наплевать на старую королеву, но раз уж мисс Монтфорд объявила траур, мы предпочитали с ней не спорить. Мы всегда подчинялись, когда мисс Монтфорд чего-то от нас требовала. Избавиться от сироты было куда легче, чем от бездомного пса. Если псов не кормить несколько дней, они хотя бы могут попытаться сожрать друг друга — у нас, девчонок, такой возможности не было. Как школьный учитель, так и мисс Монтфорд всегда носили с собой розги, которыми били нас по пальцам, когда мы не слушались. А если мисс Монтфорд не замечала чьей-то оплошности, всегда находились девочки, готовые наябедничать — хотя бы потому, что после этого никто не станет бить розгами по пальцам их самих по крайней мере полдня. Вечера мы проводили за шитьем — продавая поделки, мы зарабатывали себе карманные деньги, а главное, так наша директриса могла позволить себе закупить достаточное количество еды. А шитьем куда легче заниматься, когда у тебя не болят все кости в руке.
Я бы предпочла порку, но порка предполагала соприкосновение с теми частями нашего тела, о которых пристойным девочкам-сиротам и задумываться было нельзя. Мы ведь должны быть набожными, чистыми духом и знать, что прилично, а что нет. Наверное, именно по этой причине мисс Монтфорд уже после смерти королевы Виктории так долго не убирала ее портрет из коридора — она и подумать не могла о том, что ее девочки каждое утро будут видеть на стене портрет мужчины, да еще и мужчины со столь сомнительной репутацией! И пусть за пределами приюта страной правил король Эдуард VII, мы были и оставались истинными викторианскими девочками, во всяком случае до тех пор, пока не покидали это заведение.
Три пути вели из приюта Св. Маргариты. Первый путь — смерть. Страшная, печальная, но в то же время до странного повседневная. Я, конечно, не помню ни одной девочки, которая действительно умерла бы от голода в приюте, но никто из нас не питался нормально и потому не мог выжить в случае серьезной болезни: коклюш забирал самых маленьких, скарлатина — девочек постарше, а воспаление легких — самых старших. Смерть была непривередлива в своем выборе, и удивительно, сколько сирот в этом приюте действительно доживали до того дня, когда им открывался второй путь. Окончив школу, девочки уже могли сами зарабатывать себе на жизнь, но едва ли их работа где-нибудь на фабрике позволяла вести жизнь лучше, чем в приюте. Впрочем, что может быть лучше хорошей подготовки к бедности и лишениям? Третий путь, удочерение, был единственным, на что можно было надеяться. Именно поэтому едва ли многим из нас предстояло ступить на эту дорожку. Нечасто бывало, чтобы в приют заглядывали джентльмены, тем более в одиночестве. Если речь шла об удочерении, то в приют в основном приходили супружеские пары, да и вообще: кто в здравом уме захочет удочерить девочку из приюта Св. Маргариты? Дом, казалось, был придуман каким-то жалким подражателем Диккенса, который публикует главы своих романов в дешевых газетенках — знаете, из тех газет с влажной краской, оставляющей черные следы на руках. Снаружи сооружение казалось большим и темным. Темным оно было и внутри — но уже не таким большим: три спальни для девочек, кухня, столовая и комната для шитья. Конечно, мисс Монтфорд содержала в порядке и подсобные помещения, но все они были крошечными, словно приют так старался произвести благоприятное впечатление своей наружностью, что на внутреннее убранство сил у него уже не осталось. В здании царил такой холод и бушевали такие сквозняки, что готовая удочерить кого-то из девчонок мамочка сразу задумывалась о том, не умрет ли ее избранница от чахотки через год-полтора, а такие мысли, знаете ли, не способствуют радости удочерения.
