Апокалипсис - [37]

Тяжелые машины врезались в толпу людей, подмяв все живое на своем пути. С грузовика спрыгнули несколько человек и с яростными криками, держа в руках топоры и дубинки, кинулись на людей. Грузовая машина рванула дальше и остановилась впереди, преградив путь спасавшимся. А они все бежали и бежали. Рядом тяжелое дыхание отца и хрип матери, которая только чудом не падала, а продолжала бороться, заставляя свои ноги нести тело вперед. На грузовике зажгли прожектор, луч света вспорол темноту, ослепляя оставшихся в живых. Они замерли, испуганные, грязные и истощенные, с безумными глазами, в которых застыл животный страх. Одна, две, три, пять секунд. В кузове машины расчехлили пулемет, бойцы вскинули оружие, передернули затворы и прицелились. Катя почувствовала, как у отца по коже прошла мелкая дрожь. Он сильнее прижал ее к себе.

— Огонь! — голос в темноте прогремел так, что содрогнулась Вселенная.

Разом застрочили несколько автоматов, истерично заливался пулемет. Прожектор освещал, как пули терзали человеческие тела, вырывали из них куски, отбрасывали назад. Убитые падали, раненые визжали и стонали.

— Бежим, — мать дернула отца за руку, но ее голос уже был хриплым, булькающим, предсмертным.

Пуля пробила ей горло, а пулемет продолжал нашпиговывать тело женщины смертоносным металлом. Отец упал на землю, закрывая своим телом дочь.

— Ты только молчи, только молчи. Закрой глазки и молчи, — последнее, что шептал он ей на ухо.

Одежда маленькой девочки пропиталась его теплой кровью. Когда грохот оружия угомонил последнего стоящего на ногах, «волки» добили контрольными выстрелами бездыханные, разодранные в клочья тела погибших. Выбитые отцовские мозги заляпали ей лицо и волосы. Она лежала молча, не шевелясь, делала все в точности, как приказал ей папа.

А потом пришли они, как волшебники. Даже когда Виктор вытащил ее из-под трупа, девочка все еще продолжала прикидываться спящей. Нет, не мертвой. Тогда она этого еще не понимала, не различала сон и смерть, тогда ей казалось, что люди просто засыпают. Казалось, что если ты закроешь глаза, то все страхи пройдут сами собой, а когда откроешь, все будет хорошо, как прежде. Ее с силой встряхнули. Катя с трудом раскрыла слипшиеся от крови глазки, засунула в рот большой пальчик и стала осматриваться по сторонам. Стоявший рядом с седым бородатым мужчиной парень в забрызганной кровью одежде вытирал о рукав окровавленный нож, а вдалеке полыхали два больших костра из человеческих тел.

— Глянь, живая, — улыбаясь, произнес пожилой мужчина и прижал ребенка к себе, стал аккуратно вынимать из волос остатки человеческой плоти.

— И чего мы с ней делать будем? «Волки» скоро приедут за трофеями, глянь какая куча добра лежит. Куда мы с ней? Помрет же все равно, а нам идти нужно.

— Все мы рано или поздно умрем, Марс. Дело не в смерти, а в жизни. Отнять жизнь легче, чем ее сохранить.

— Обузой только будет, ты же лучше меня это знаешь. Оставь ее тут, и уходим.

— Посмотри на нее, — Виктор поднял ее вверх на вытянутые руки. — Цветок жизни.

— Ага, на нашей с тобой могиле! Ты же сам всегда учил: помог, спас, подарил второй шанс человеку и оставь его, не мешай идти и делать свой выбор. Тут-то чего?

— А тут, Марс, судьба. Посмотри вокруг: всех в мясо, а она одна живая и здоровая. Значит, нужна для чего-то. С нами пойдет. И не спорь.

— Да я и не спорю. Как скажешь. Дело твое. Все равно помрет, если не от болезни, так от голода и непогоды. Не для детей этот мир, ты же сам говорил.

— Говорил, знаю, — он прижал девчушку к себе. — Но и не для нас он тоже. Тогда для кого?

— Ясно, — Марс убрал нож и махнул на Виктора рукой.

* * *

— Эй!

От ударов по ножке кровати Катя вздрогнула и открыла глаза. Луций в полном облачении накинул капюшон на голову.

— Поднимай свою задницу. Выдвигаемся.

Глава 12 КРЕСТНАЯ ДОЧЬ

Мужики расступились, образуя живой коридор, по которому прошел человек в серо-белом камуфляже и в белой балаклаве. От взгляда красивых темно-карих глаз, прожигавших себе дорогу, становилось неловко и хотелось отвернуться. Марс перевел глаза на тарелку, взял горячую картошку, снял, дуя на пальцы, с нее кожурку. Гость приближался к столу размеренной легкой походкой. Вокруг пополз шепот. Марс откусил картошку — ему невольно пришлось открыть рот и помахать перед собой рукой, гоняя кусок картофеля во рту до тех пор, пока он не остыл.

— И что тут происходит? — кладя на стол перед Марсом СВД, воскликнул снайпер и снял балаклаву.

— Лиза, успокойся, — здоровяк поднялся с места в надежде успокоить своего бойца.

Марс дожевал и проглотил кусок, подул на дымящийся картофель, снова откусил и поднял взгляд на девушку. Ей было лет двадцать. Она спорила с местным командиром Пашей, а Марс просто ел и старался не слушать, о чем они пререкались, хотя и так было понятно, что снайперша недовольна его появлением в общине. Винить ее не за что, он бы тоже был не рад увидеть чужака в своем доме. Ее густые темно-каштановые волосы до плеч вздрагивали при каждой реплике. На левой стороне лица тонкий шрам уходил от глаза вниз по шее и прятался под одеждой. Брови четкие, словно нарисованные, выгибались дугой, когда она злилась.