Апокалипсис - [33]

В этот момент Луцию пришло озарение, осознание коренной неправильности происходящего. Словно в его мозг загрузили многовековую информацию о человечестве одним разом, мгновенно, так, что заложило в ушах, а голова затрещала от боли. Тысячи лет люди рвали друг друга из-за веры, из-за бога, которого никогда не видели, не чувствовали и сути которого не понимали. Безумство ради мифического рая. Что это? Зачем и ради чего? Почему не устроить рай прямо здесь, на земле, вместо того чтобы ждать смерти? А если все исправить? Если не станет никакой веры и никаких религий в мире? Никаких пророков, которые вместо блага несут только раздор и смерть. Что будет тогда?

Он медленно поднялся и направился к выходу, спотыкаясь и переступая через трупы, толкаясь с дерущимися и убегающими. Кругом хаос, крики, выстрелы. Воздух наполнялся запахом пороха и крови. А Луций просто шел к свету, который лился из пролома двери. Остановился, прислушался к царящему вокруг аду.

— Делай раз! Коли! Делай два! Закрылся! Не руби, коли!

Картинка, словно пазл, разломилась на мелкие фрагменты и осыпалась. Голос звучал повсюду. Яркий свет ударил в глаза, Луций рефлексивно закрылся от него рукой. Картинка стала собираться заново. Большая поляна, зеленый луг, мальчишка лет тринадцати сжимает деревянный меч, его босые ноги напряжены, тело готово к прыжку. Рядом с ним воин в черной тунике, длинные волосы до плеч, крепкое тело, в руке палка из виноградной лозы.

— Ты слишком напряжен, Луций. Так сражаться нельзя. Расслабься. Вот. Хорошо. Нападай еще раз.

Парень кинулся вперед, атаковал. Его наставник с легкостью парировал удары.

— Молодец. Хорошо. Вот так.

— Ну, хватит, Сципион! Он еле стоит на ногах, пускай отдохнет. Он же все-таки человек, — мужчина в длинной тоге с пурпурной вертикальной полосой появился, будто из воздуха.

— Да, господин Марк, как прикажете, — тренер мальчика смиренно поклонился хозяину и отошел в сторону.

И снова все померкло. Вокруг опять орали, резали и убивали. Сзади его дернули за руку. Он обернулся, как робот, без чувств, без эмоций, без страха. Перед ним прекрасная девушка с искаженным от страха лицом зажимала рукой рану на голове и пыталась перекричать шум:

— Пожалуйста! Прошу! Помоги! Спаси меня! Умоляю! Пожалей!

Он стоял и смотрел на нее, будто на ангела, который случайно оказался в аду. Небесного цвета глаза, полные отчаяния, чистые слезы, белоснежные, коротко постриженные волосы. Алая кровь небольшим ручейком сквозь тонкие пальчики, закрывающие рану, текла по лицу.

— Ты же не такой плохой человек, как они! Прошу! Я не хочу умирать! Помоги! — девушка молила о спасении, опустившись на колени.

Внутри что-то сломалось и перевернулось — с хрустом, впиваясь в органы, наружу рвался невыносимо сильный зверь.

До выхода из бункера — метров двадцать через непрекращающийся кошмар. Он схватил ее за руку, да так, что девушка вскрикнула, сжал, как самое дорогое, рывком поднял с колен и помчал вперед к спасительному выходу, обгоняя саму смерть. Поднял по пути кусок металлической трубы и, таща за собой своего ангела, крушил всех на своем пути без разбора.

Остановился Луций, только когда очутились наверху, стер с лица пот, перемешанный с кровью, отбросил в сторону липко-красную трубу, обтер о себя руку и удивился. Удивился осознанию того, что все было привычно: и кровь, и страдания, и смерть. Все будто родное, точно он каждый день убивал людей. Человек всегда мог уничтожать себе подобных гораздо лучше, чем любое животное на этой планете. У каждого вида на земле есть биологический враг для контроля над популяцией. И только у человека самый опасный враг — сам человек.

В глазах девушки уже не было страха, была только странная радость, наверное от спасения. Но возможно, ему это лишь показалось. Кругом развалины, черный дым пожаров затмевал небо. Из подземного убежища продолжали доноситься крики и одиночные выстрелы. Впереди за дымом пожарищ стреляли тоже, кричали и убивали — все было одно, что на земле, что под землей.

Он потащил девушку подальше отсюда. Шли долго, пока не оказались у большого карьера на окраине города, спустились, поднимая облако пыли. Сухая земля скрипела на зубах, заставляла глаза слезиться. Дальше скатились по песку и затаились за большим валуном. Раньше здесь было полно воды, теперь осталось небольшое озерцо, похожее на мутную лужу. Вокруг сухие камыши выше человеческого роста. Омерзительный запах от мертвой рыбы на берегах.

Переместились в заросли и затихли, переводя дух. Не говоря ни слова, Луций, чавкая ногами по жиже, подошел к воде, попытался попить, но она оказалась тухлой. Сплюнул, стал отмывать от засохшей крови руки и лицо. Когда вернулся, девушка сидела на том же месте, где он ее оставил. Сел рядом, стеклянным взглядом уставился в небо.

— Спасибо, — единственное слово, которое он услышал от нее в тот день.

Тогда он даже не посмотрел в ее сторону. Так и сидели молча, пока не стемнело.

Он еще не знал, что все рухнуло, что государственного строя больше нет, что каждый город превратился в крохотную страну, а люди объединялись в группы, чтобы выживать. Группы заключали союзы, а когда не хватало провизии, вцеплялись в глотку друг другу. И чем больше проходило времени, тем страшнее становилось жить на этой загнивающей планете. В мире остался один принцип — выживает сильнейший. Опустившись до инстинкта самосохранения, человек все больше уподоблялся животному.