Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович - [126]
ЕЛЬЦИН. Нет у меня наследников!
ПРИМАКОВ. Погодите, вы же вроде сами назначали…
ЕЛЬЦИН. Сам назначил, сам и снял. Один я. Великий писатель земли русской! Пока всех, понимаешь, тут не попишу, буду управлять!
СЕЛЕЗНЕВ. Не спорьте, больной. Наш консилиум дает вам гарантии безопасного путешествия пешком до станции Астапово.
ЕЛЬЦИН. Какое еще Астапово?
ПРИМАКОВ(доставая карту). А, это здесь, недалеко. Тульская железная дорога…
ЕЛЬЦИН. На рельсы я больше не лягу, и не просите. Я вам, понимаешь, не Анна Каренина!
СЕЛЕЗНЕВ. Вы, конечно, местный классик, но медицинскую комиссию мы все-таки соберем. Только не волнуйтесь. Там у нас такие светила — что ни доктор, то диагноз!
ЕЛЬЦИН. Вон отсюда!
СЕЛЕЗНЕВ. Ухожу за медперсоналом.
В дверях сталкивается с урядником — Степашиным.
СЕЛЕЗНЕВ. Добрый день, коллега. Как здоровье?
СТЕПАШИН. Спасибо.
СЕЛЕЗНЕВ. Руки не чешутся? (Уходит.)
4.
ЕЛЬЦИН. Слушай, хорошо, что ты пришел. А то просто спасу нет!
СТЕПАШИН. Добрый день, барин! В чем проблема?
ЕЛЬЦИН. Да вот — медицина эта! На железнодорожную станцию пешком выгоняют.
СТЕПАШИН. Уже?
ЕЛЬЦИН. Да! Хотят отрешить от имения. Говорят: несостоятельный я.
ГЕРАЩЕНКО(заинтересовавшись). А вы состоятельный?
СТЕПАШИН(кивая на Геращенко). Который медицина? Этот?
ЕЛЬЦИН. Не этот. А вон тот, с саквояжем!
СТЕПАШИН. Догнать?
ЕЛЬЦИН. Не надо.
СТЕПАШИН. А то вы только свистните.
ЕЛЬЦИН. Куда еще свистеть? И так денег нет!
СТЕПАШИН. Я как раз насчет этого и зашел, барин…
ЕЛЬЦИН. У тебя есть деньги? Слушай, дай взаймы, а то у меня тут дефолт запущенный…
СТЕПАШИН. Вам — с удовольствием. Как только появятся деньги — с удовольствием.
ЕЛЬЦИН. А ты недоимки собери!
СТЕПАШИН. Не с кого, барин. Народишко уже совсем разутый…
ЕЛЬЦИН. Ну и правильно. Опрощаться надо.
СТЕПАШИН. Они уже и так опростились дальше некуда. Вегетарианцами стали…
ЕЛЬЦИН. Вот и хорошо!
СТЕПАШИН. Еще бы не хорошо: второй год на подножном корму. (Тихо.) Боюсь, наследнички ваши народишко-то взбунтуют.
ЕЛЬЦИН. Ты что? Серьезно, что ли?
СТЕПАШИН. Ага. Осеннее наступление крепостных. С лозунгами.
ЕЛЬЦИН. И — какие лозунги?
СТЕПАШИН. Знаете, я лучше в письменном виде…
ЕЛЬЦИН. Говори!
СТЕПАШИН(достает блокнот, мнется). Ну, тут… В общем, разные есть… Вот, например… вот хотя бы…
ЕЛЬЦИН. Ну!
СТЕПАШИН. «Барина — на рельсы».
ЕЛЬЦИН. Не пойду. Дальше.
СТЕПАШИН. Дальше: «Лев Толстой — Иуда!». Четыре штуки. Потом еще вот… «Сам пахай бесплатно!» и «Где наши деньги?».
ЕЛЬЦИН (оживляясь). Да! А где их деньги?
ПРИМАКОВ. Я не знаю.
ЕЛЬЦИН. И я не знаю. (Степашину.) Когда, говоришь, оно будет? Осеннее наступление это?
СТЕПАШИН. Да вот-вот уже.
ЕЛЬЦИН. Будь другом, найди какого-нибудь урядника из профсоюзов, пускай возглавит эту гадость…
Голоса за дверями.
ЕЛЬЦИН(выглядывая за дверь). Слушай, ты уж защити меня в случае чего!
СТЕПАШИН(апарт). В случае чего — кто бы меня защитил…
ЕЛЬЦИН. Сколько их…
ПРИМАКОВ. Да уж чего-чего, а наследников вы наплодили — никаких полян не напасешься!
ЕЛЬЦИН. Ну, так само получилось. (Извиняясь.) Темперамент, понимаешь…
5.
ЛЕБЕДЬ (появляясь в двери). Здорово, папаша! Это мы.
ЕЛЬЦИН. Рязанский полк тебе папаша.
ЛЕБЕДЬ(удовлетворенно). Ага. Конфронтация.
Входят Лужков, Жириновский, Селезнев с Зюгановым и Черномырдин.
ЖИРИНОВСКИЙ. Николаич, уходить будем?
СТЕПАШИН. Простите, мне пора. У меня дел… (Исчезает в буквальном смысле слова — растворяется прямо в кадре.)
ЕЛЬЦИН. Куда это он?
ПРИМАКОВ. Пойду посмотрю. (Растворяется следом.)
СЕЛЕЗНЕВ. Начинаем консилиум.
ЗЮГАНОВ(выступая вперед). Вы, глубоко больной классик, отдайте имение законным наследникам — и уходите!
ГЕРАЩЕНКО(пришедшим). Должен официально предупредить: в настоящее время он в очень плохом состоянии.
ЕЛЬЦИН. Что?! И вы, значит, туда же?
ГЕРАЩЕНКО. Я про бюджет! Имение заложено-перезаложено. Дебет малюсенький, дефицит огромный. Я бы на вашем месте не связывался.
ЗЮГАНОВ. Мы возьмем всю ответственность за имение на себя!
СЕЛЕЗНЕВ. И все имение тоже возьмем на себя!
ЖИРИНОВСКИЙ. Всё перепишем на себя, вообще всё, лохов нет!
ГЕРАЩЕНКО. Проценты по долгам дикие…
ЖИРИНОВСКИЙ. Я сам дикий, однозначно, не надо меня пугать!
ЗЮГАНОВ. А долги спишем на папашу.
ГЕРАЩЕНКО. Как скажете. Мое дело — посчитать.
СЕЛЕЗНЕВ. В общем, вот вам, барин, заключение консилиума: вы гений, но очень тяжелый. Пишите отвальную — и идемте пешком на станцию Астапово. Все прогрессивное человечество уже там. Би-би-си, Си-эн-эн, Сергей Доренко. Идемте. И лучше добровольно, это я вам как врач говорю…
Подступают к Ельцину.
ЕЛЬЦИН. Я, значит, сразу вам честно хочу сказать: ничего этого не будет, зачем вы пришли. Силой меня не сдвинуть, потому что я — глыба. Я такой матерый человечище, что даже сам удивляюсь!
Пауза. Все переглядываются.
6.
По проселочной дороге едет телега. На ней сидит связанный по рукам и ногам Ельцин. Рядом с ним доктор Селезнев. Телегой управляет Зюганов, в телеге и вокруг нее — Черномырдин, Лебедь, Жириновский и Лужков.
ЕЛЬЦИН (продолжает говорить). Это, значит, совершенно невозможно! Я русский классик! Это мое имение! Я тут пишу краеугольные сочинения для средней школы!
ЗЮГАНОВ. Знаем мы ваши сочинения! Богохульство одно. Правильно вас анафеме-то предавали. Надо же додуматься — писать про смерть этого… не помню, как звали… Ильича! Ильич бессмертен!
Новая повесть Виктора Шендеровича "Савельев» читается на одном дыхании, хотя тема ее вполне традиционна для русской, да и не только русской литературы: выгорание, нравственное самоуничтожение человека. Его попытка найти оправдание своему конформизму и своей трусости в грязные и жестокие времена — провалившаяся попытка, разумеется… Кроме новой повести, в книгу вошли и старые рассказы Виктора Шендеровича — написанные в ту пору, когда еще никто не знал его имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Те, кто по ту сторону телеэкрана составляет меню и готовит все это тошнотворное, что льётся потом из эфира в несчастные головы тех, кто, вопреки еженочным настоятельным призывам, забыл выключить телевизор, сами были когда-то людьми. Как это ни странно, но и они умели жить, творить и любить. И такими как есть они стали далеко не сразу. Об этом долгом и мучительном процессе читайте в новой повести Виктора Шендеровича.
Считается элегантным называть журналистику второй древнейшей профессией. Делают это обычно сами журналисты, с эдакой усмешечкой: дескать, чего там, все свои… Не будем обобщать, господа, – дело-то личное. У кого-то, может, она и вторая древнейшая, а у меня и тех, кого я считаю своими коллегами, профессия другая. Рискну даже сказать – первая древнейшая.Потому что попытка изменить мир словом зафиксирована в первой строке Библии – гораздо раньше проституции.
СОДЕРЖАНИЕРудольф Итс — Амазонка из ДагомеиВиктор Шендерович — Страдания мэнээса ПотаповаДжеймс Хедли Чейз - Капкан для Джонни.
Книга воспоминаний Виктора Шендеровича «Изюм из булки» уже успела полюбиться читателям. Советская Армия и студия Олега Табакова, программа «Куклы» и ее герои, байки позднего «совка» и новых времен, портреты гениев и негодяев, — сотни сюжетов, объединенных обаятельной интонацией автора, образуют неповторимую картину нескольких эпох… Новое, третье издание книги — это еще и четыреста новых историй, которые вы, несомненно, будете перечитывать и пересказывать сами…
Книга Надежды Александровны Тэффи (1872-1952) дает читателю возможность более полно познакомиться с ранним творчеством писательницы, которую по праву называли "изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора".
Книга Надежды Александровны Тэффи (1872-1952) дает читателю возможность более полно познакомиться с ранним творчеством писательницы, которую по праву называли "изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Левенбук… И заменить его нельзя, или Писатель, похожий на кота Леопольда Александр Хайт. Кто такой Аркадий Хайт? Интермедии, монологи, рассказы Зарубежные гастроли Пьесы и сценарии "Радионяня" и рассказы для детей Мои друзья — актеры Притчи Друзья вспоминают.
Некоторые древние мыслители считали, что человека можно определить как «животное, умеющее смеяться». И думается, в какой-то степени были правы, ибо не только умение ходить на двух ногах и трудовая деятельность выделили людей из животного мира, помогли выжить и пройти через все мыслимые и немыслимые испытания многотысячелетней истории, но и способность смеяться. Потому-то умевшие рассмешить пользовались популярностью во все века и у всех народов. Короли могли себе позволить держать при дворе шутов, а простой люд собирался на площадях, чтобы посмотреть представления странствующих комедиантов или скоморохов.
«Составляя том, я исходил из следующего простого соображения. Для меня «одесский юмор» – понятие очень широкое. Это, если можно так сказать, любой достойного уровня юмор, связанный с Одессой. Прежде всего, конечно, это произведения авторов, родившихся в ней. Причем независимо от того, о чем они писали и где к ним пришла литературная слава. Затем это не одесситы, но те, кто подолгу жил в Одессе и чья литературная деятельность начиналась именно здесь. Далее, это люди, не имевшие никаких одесских корней, но талантливо и весело писавшие об Одессе и одесситах.
Авторский сборник замечательного российского сатирика Горина Григория Израилевича.