Антимагия. Все не то, чем кажется - [6]

— Я думал, ты против магии и за науку, — удивляется Оттавио.

— Я не буду противиться ни одной хорошей задумке, — с улыбкой возражаю я. — И не отвергаю ни науку, ни магию, если они работают на пользу. Мне по душе прекрасная неопределенность, дающая простор для воображения в любую сторону.

— Ты не зря удивляешь многих, — смеется Карбони. — Если мои записи и впредь нужны тебе, лучше будет, чтобы ты не брал их у меня напрямую. Я велю ученикам принести тетради в дом кузнеца Белаквы. Его семья — младшие Хранители, кроме Тицианы, у которой свой путь. У них ты можешь забрать все, что понадобится, и держать у себя.

— А сам Моро не вел записей? — спрашиваю я. — Возможно, хоть какие-то крохи информации он после себя оставил.

— Как я уже говорил, наше основное правило — не держать все яйца в одной корзине, — отвечает Оттавио. — Есть и другие старшие. Я свяжусь с ними, они должны знать о тебе. Заодно узнаю, не могут ли они помочь в твоих поисках. Если что, синьора Форте пришлет тебе записку о встрече, либо я извещу тебя другим способом, — он ставит полупустой бокал вина на столик, и его лицо омрачается думой. — Рогатая госпожа! Вот уж кто бы не должен существовать на самом деле.

— Тот, кто верит в богов, должен верить и в демонов, — замечаю я.

— Ее служители уж точно верят, — вздыхает Оттавио. — Давно слуг рогатой не было видно и слышно. Но то, что Собиратели работают на них, говорит о них как о серьезной силе.

— Пора покупать обереги, — язвительно отвечаю я. — Вы говорите, давно не было видно и слышно. Значит, когда-то Хранители сталкивались с темным культом? Из этого я заключаю, что у вас есть какие-то летописи, где об этом говорится.

— Есть архив, — соглашается Оттавио. — Я устрою так, чтобы тебя к нему допустили. Прошу, найди карту, Давиде. Если капитан Тоска знает, где она, мы должны узнать тоже. Потому что, если до нее доберутся Собиратели, они ее просто заберут, даже не заботясь о том, чтобы подменить подделкой. Просперо ее присвоит или отдаст слугам рогатой. Зависит от того, в каком он будет настроении.

— То есть он может нарушить уговор с нанимателем? — удивленно переспрашиваю я.

— Потому его ангелов и зовут серыми, — объясняет Оттавио. — Они не служат никому. Их цель — хаос.

Хаос и в моей голове после рассказа Оттавио. Картина мира изменилась и обогатилась новыми глубинами. Я занимаю определенное место на ней, но важный ли я фрагмент или пятно на заднем плане, предстоит еще разобраться.

— Покуда простимся, — говорит мне Карбони. — А не то Бенвенуто заволнуется.

— Вы слишком быстро появились здесь, — замечаю я напоследок. — Стоило нам с учителем войти в двери, как за мной уже прислали. Подземный ход?

— Их под городом полно, — Карбони улыбается в ответ на мою догадливость. — В основном они сходятся к некрополю де Пальмароза. Входы туда закрыты магией или под охраной, но есть множество лазеек, ведущих в подвалы зданий. Одна из них как раз под «Фазаном и павлином». Запомни на всякий случай.

* * *

Маэстро Оттавио зря беспокоился о том, что Бенвенуто может встревожить мое долгое отсутствие. Учителю не до меня. Когда я спускаюсь в зал, он и синьора Ипполита беседуют за столом в глубине зала, полностью поглощенные друг другом. Между ними на столе стоят бутылка вина и два бокала, которые также оставлены без внимания. Этим двоим сейчас вообще ни до кого нет дела, понимаю я с улыбкой и выхожу, оставив Бенвенуто и трактирщицу наедине с воспоминаниями.

Мне тоже есть о чем подумать. Черный ключ под моей рубашкой, тайное общество Хранителей, смерть Аврелия, подлинно существующий Изначальный родник из детских сказок, потерянная карта. После разговора с Оттавио что-то крутится в самом дальнем уголке сознания. Что-то было близко, но ускользнуло. Шагая вдоль реки, я размышляю на ходу. Прохожие оборачиваются вслед, ибо я то иду быстро, почти бегу, то вдруг замираю на месте, обдумывая какую-нибудь внезапно мелькнувшую мысль, то снова почти бегу, размахивая руками.

— Ты так скоро сам взлетишь, и крылья не понадобятся, — с дружелюбной насмешкой молвит рядом женский голос.

Обернувшись, я вижу Тициану Белаква. В своем полотняном фартуке, с сумкой через плечо легкой походкой она идет со стороны Руджеро, возвращаясь после обхода пациентов.

— Здравствуй, синьорина, — я замедляю шаг и кланяюсь. — Как поживают твои братья? Доротео сказал, они пошли с тобой к больным.

— Впервые слышу, — Тициана удивленно поднимает темно-русые брови, чуть более темные, чем пепельные волосы. — Я опять ходила без них. Маэстро Амедео любезно меня сопроводил. Он нашел себе в «Виноградной грозди» новую натурщицу, такую красавицу.

— Рад за него, — сухо замечаю я. — Разве он не занят работой над портретом синьорины Корелли?

— Наверное, — Тициана пожимает плечами, ее яркие глаза улыбаются, когда я раздражаюсь при упоминании Амедео. — Я решила не мешать его творческим порывам и из «Грозди» пошла домой одна. Но, тебе, как вижу, ни место, ни время не являются помехой для развития творческих идей, так что…

— Конечно, я провожу тебя, госпожа, — с поклоном предлагаю я и беру у нее сумку, в которой тяжело бренчат склянки с лекарствами. — Заодно обговорю с твоим отцом поправки в чертежах «Стрижа».