Антимагия. Все не то, чем кажется - [13]

— Ну разумеется, — мрачно ухмыляюсь я в ответ и смотрю сквозь затемненные стекла очков, как бледно-синий свет магии вихрится вокруг высокой осанистой фигуры верховного жреца; отец Леандро маг пятой ступени, его сила светится ярко. — Если бы все было так просто, Изначальный родник уже нашли бы мальчишки-попрошайки с паперти.

— Тогда каковы должны быть дальнейшие действия «Гаммадиона»? — растерянно спрашивает отец Леандро.

Это уже вторая промашка подчиненных Деодато. Накануне они потеряли след Серафины Гадди. Осознавая собственную беспомощность, Леандро смотрит виновато.

— Несите службу, — отвечаю я. — Как надлежит Солдатам Солнца.

— Вам надо быть осторожнее, Реджино, — перебивает Деодато, снова промокнув шею платком, стерев капельки пота со лба и крючковатого носа. — Просперо Ультиму видели в Терции. Он не прекратит охоту за вами.

— Терция далеко, — равнодушно замечаю я. — Я скоро возвращаюсь в Децию, а вы, Лео, отправляйтесь в Квинту как можно скорее. Ваша поездка очень важна. Навестите герцога Баву и напомните ему о верности триединой церкви.

— Он будет отрицать сотрудничество с Просперо, — хмурится Деодато.

— Не спорьте, но намекните, что, забывая о лояльности, он упускает собственную выгоду, — я вкрадчиво улыбаюсь. — Верховный Иерарх мог бы поспособствовать устройству его сердечных дел, если бы герцог Норберто был чуть преданнее, а не якшался бы с сомнительными личностями.

— Вы имеете в виду его возможный брак с княжной де Пальмароза? — понимающе усмехается отец Леандро, потом брезгливо морщится и передергивает плечами. — Бедная девушка.

— Нет, не бедная, — возражаю я, — а богатая. И знатная. Замужество Беатриче де Пальмароза — козырная карта, которую пора разыграть.

— Вы хотите поссорить Квинту с Децией? — изумленно ахает Деодато. — Пообещав то, на что Лавиния де Пальмароза не согласится?

— И не только, — загадочно пожимаю плечами в ответ. — План военных действий предусматривает не одно сражение. Лавиния зарвалась, надо поставить ее на место. Старым испытанным способом — разделяй и властвуй.

— Поссорив Децию и с Дуополем тоже, — восхищенно улыбается Леандро. — Разделив их всех, не позволив объединиться, вы приобретете власть над Латией в целом.

— Не я, — строго поправляю его и оборачиваюсь в ту сторону, где на фоне неба возвышается контур мощных стен базилики Владыки Грома.

Деодато смотрит туда же и с благоговейным трепетом склоняет голову. Я кладу руку на его плечо и крепко сжимаю.

— Мы с вами стараемся не для себя, Лео.

— Это так, — тихим от подступившего волнения голосом соглашается он.

* * *

Жара не спадает, когда я спускаюсь по ступеням храма на площадь и останавливаюсь на углу у фонтанчика с питьевой водой. За мной степенно вышагивают гвардейцы во главе с Минарди, положив ладони на рукояти мечей, и я чувствую себя под конвоем. Я черпаю воду ладонью и пью. Клинки моих телохранителей лязгают, когда рядом вдруг возникает юркая фигурка мальчишки.

— Два слова, синьор, — умоляет юношеский голос, и я жестом велю Минарди и его воякам спрятать мечи обратно в ножны.

Парнишка лет шестнадцати не похож на побирушку, хотя его темно-серый дублет перелицовывали несколько раз, а пыльные башмаки стоптаны. Взъерошенные светлые волосы накрыты фетровым беретом, пухлые губы сжаты в серьезную линию. Он униженно кланяется, но в опущенных долу голубых глазах горит решительное упорство, словно парень собрался прыгнуть со скалы в воду.

— Мессир Тоска, говорят, вы ищете художника, который пишет без магии, — говорит юноша ломким от волнения голосом. — Может быть, я пригожусь вам?

— А ты художник? — спрашиваю я, пристально разглядывая его.

Смотрю сквозь очки. Он не антимаг, обычный простолюдин, но с юношей все равно что-то не так. Присмотревшись без очков, я понимаю, что именно.

— Пока только подмастерье, — от моего вопроса он, стушевавшись, краснеет и снова кланяется. — Я ученик в мастерской Чезаре Ливио. Но я способный. Художника, работающего без субстанции, найти нелегко, а я готов служить вам.

— Как тебя зовут? — настойчивость юного подмастерья заставляет меня улыбнуться.

— Тано. Гаэтано Дзолла, — представляется юноша.

— Или, может, Гаэтана? — я наклоняюсь ближе к враз притихшему собеседнику. — У тебя острижены волосы или…

Осторожно тяну за торчащий из-под берета светлый локон, слишком жесткий, чтобы быть настоящим, и парик съезжает вместе с головным убором. Мнимый юноша жмурится, когда на плечи волной спадают длинные волосы, такие же светлые. Теперь видно, что девушка постарше, чем мог бы быть мальчик. Ей около двадцати лет.

— Женщине не поступить в ученики к художнику, — горько шепчет она.

— Только в прачки, да в прислуги, — киваю я. — Или подпирать стену в подворотне.

— Но я художник, — упрямо заявляет Гаэтана, и уголки ее миндалевидных голубых глаз подергиваются влагой.

— Покажи, что умеешь, художник, — предлагаю я.

Слезы, уже навернувшиеся на глаза, вмиг высыхают. Очень знакомым движением девушка вынимает из-за пазухи толстый блокнот с тонированными красноватыми листами и заточенный уголек.

— Сейчас, — сосредоточенно облизывая губы, она рисует в блокноте быстрыми мелкими штрихами, потом вручает нарисованное мне. — Вот.