Anenerbe - [30]
— Вы женщин не знаете, — возразили ему шепотом.
— Я? Да, не знаю, что из этого? Но Клавдию Степановну я неплохо знаю, то есть знал, — привел свои довольно путаные доводы Виталий Борисович.
— Какая Клавдия Степановна! Вы что! Это Алла Борисовна!
— Как Алла Борисовна! — опешил товарищ Шумный, — я что, не знаю Аллы Борисовны?
Глянул на сцену, а там и нет никого — убежала за кулисы.
Народ хлопал, сдержанно, можно было и погромче, однако субординация, куда от нее денешься?
— Понравилось?
Клавдия Степановна сняла парик и принялась удалять с лица косметику.
Виталий Борисович вздрогнул и едва не выронил огромных размеров букет — сидели они уже вдвоем в небольшой комнатушке, чем-то напоминающей салон парикмахерской — те же многочисленные зеркала, которые множили как Виталия Борисовича, так и женщину напротив.
— Вы там были, правда?
— Для вас — да, — ответила Клавдия Степановна и как-то смущенно отвела взгляд в сторону.
— То есть, как это для меня? Вы для меня пели?
— И для вас тоже, хотя лучше всего получается, когда поешь для себя.
— Почему?
— Никто не мешает. Цветы? Простите — устала. А когда поешь для себя — не устаешь, понимаете?
— Понимаю, — растерялся Виталий Борисович, вспоминая, откуда у него взялись цветы. Великолепный букет, который он явно не мог себе позволить, выглядел как-то странно и главное — неуместно.
— Вы в мундире, — тихо произнесла Клавдия Степановна, — и все они были в форме. Море формы, вы даже не представляете, как мне было трудно.
— Трудно? — эхом отозвался товарищ Шумный.
— Говорю же: все в форме, все на одно лицо… волновалась.
— Я тоже волновался, — признался Виталий Борисович, — особенно когда ждал в холле. Стою, жду и волнуюсь. И даже немного от волнения вспотел, едва-едва, самую малость, а носового платка нет. Я никогда не ношу с собой носового платка и не потому, что его у меня нет. Платок как раз есть и даже не один, только он мне не нужен. Никогда не был нужен, а сегодня вдруг потребовался, а его — платка нет. Еще больше разволновался — глупая ситуация. А глупая от того, что не знаю, как поступить, поэтому и волнуюсь. Хотя разве это повод?
— Волнения без повода не бывает, — возразила Клавдия Степановна.
— Вы так считаете?
— Из личного опыта… мне понравилось.
— И мне понравилось, — Виталий Борисович продолжал сжимать в руках цветы.
— Мне понравилось волнение, а вам?
Какое волнение? — пронеслась мысль. — Как может понравиться волнение? Ерунда какая-то! А затем другая, более здравая мысль — она же мертвая! Клавдия Степановна уже давно мертвая! Какое тут волнение?
— Поэтому и понравилось. Сначала платье понравилось — у меня никогда не было столь замечательного платья, затем понравился зал — большой и темный. Когда стоишь на сцене и в зале темно, он кажется огромным и каким-то таинственным. Ты смотришь в зал и ничего не видишь, а он тебя видит.
— Вы меня видели? — не удержался от вопроса Виталий Борисович.
— Вас я почувствовала — пела и пыталась угадать: где вы? А в зале темно, и все они в форме.
— Я тоже в форме. Без формы никак нельзя, даже приказ издают, где указано, какую форму полагается надеть. А как нарушить приказ?
— Я нарушила, — произнесла Клавдия Степановна и вновь тихим и почти безжизненным голосом, — поэтому боюсь, у меня не получится…
Что не получится?
Однако Виталий Борисович вновь оказался в зале и… в полной тишине.
Тишина была кругом — слева, справа и даже в нем была тишина. Он сам превратился в тишину — величественную и таинственную. А еще глубокую — никакой ошибки в том, что тишина была глубокой. И вдруг Виталий Борисович ощутил, как начинает терять чувство своего присутствия. Более точно выразить и передать, что именно он ощутил — невозможно. Он словно пропал — растворился в окружающем пространстве, стал частичкой огромного и величественного небытия. Это сон, — угасающим огоньком пронеслась мысль, вероятно, последнее, что он услышал…
Человечек был крохотным, размером с навозную муху, и как долго он ни шагал, приблизиться не мог. Да и понять, что он шагает, было крайне сложно — слишком крохотные ножки не позволяли определить, идет он или стоит на месте. Однако мужичок все же двигался — махал по сторонам такими же крохотными руками. Затем появилась котомка, вероятно, была у мужичка за плечами. Из котомки — дубинка, которой он и принялся дубасить, что-то при этом приговаривая.
— Дзынь! — сказал странный мужичок и вытер рукой лоб.
— Дзынь, — повторил Виталий Борисович и ничего не понял.
Мужичок взмахнул дубинкой и сказал: дзынь-дзынь-дзынь.
— Дзынь-дзынь-дзынь, — повторил Виталий Борисович и вновь ничего не понял.
— Телефон, бестолочь, — сердито объяснил мужичок, убрал в котомку дубинку и отправился в обратный путь, смешно махая руками.
Точно! Это же телефон!
Виталий Борисович открыл глаза и понял, что проснулся. А еще он понял, что в комнате звонит телефон. Огляделся, словно рассчитывал увидеть странного мужичка с котомкой — не увидел.
— Слушаю, — произнес товарищ Шумный, все еще находясь во власти туманных видений.
— Куда вы запропастились? — раздался сердитый, хотя и знакомый голос.
Алексей Митрофанович!
— Крепко вы, однако, спите. Хотел было трубку вешать, но потом решил, что если вы услышали звонок, все равно подойдете к телефону.
Дима Скворцов никогда не увлекался буддизмом. Ему нравилась деревянная фигурка Будды, которая вечно молчит. Прежде чем отправиться на небеса, Дима прошептал: «твори свое спасение».
Что существуют тайные знания, уже давно не секрет. Секрет в другом. Кто и почему охраняет тайные знания. Почему большая часть человечества не имеет к ним доступа? Значит, имеется причина. И не одна. Множество причин. Главная причина — само человечество. За прожитые тысячелетия человечество ни на грош не поумнело. Либо кто-то намеренно пытается держать человечество в неведении. Последняя версия более интересна. В ней интриги больше.Почему-то людям кажется, что достигнутые в жизни успехи, являются плодами их труда. К сожалению, это одно из заблуждений.
Каждый из нас, уходя в мир иной, уносит с собой свои секреты. Будь то семейная тайна, признание в предательстве, любви, неверности или, может, пароль от сейфа и, наверняка, кому-то это не даёт покоя, кто-то хочет узнать об этом… Любой ценой.
По заданию авторам нужно было в каждом рассказе использовать одну любую строчку из песни Юрия Шевчука «Что такое осень». Вы узнаете, что делать с плачущим небом под ногами, кто, кроме ветра, может играть рваными цепями и почему же все-таки осень – вечно права. Лав-стори, детективы и триллеры, сказки и фэнтези, хоррор и публицистика. Осенние истории на любой вкус! Если вы думали, что осень – это скучно, то вас ждет большое открытие! «Автор, пиши еще!» – сообщество пишущих людей Вконтакте. Здесь проводятся писательские челленджи и марафоны.
Ведьмы – те же женщины, они тоже ревнивы и эмоциональны. Конечно, они уже не те, что раньше, но сил у них достаточно, чтобы мстить.
Перелетев за шесть минут Сибирские разливы, метеор, двигаясь от Байкальской скважины, окруженной серо-жёлтыми безжизненными горами, оказался за Уралом. Теперь справа от него находился мегаполис Новая Земля – столица Земли, – занимающий весь одноимённый архипелаг. Особенно чётко были видны элитные районы города, располагающиеся на Южном острове. Раньше, ещё до Глобального Потепления, войн, Глобального Сдвига Тектонических Плит и некоторых искусственных рельефных доработок архипелаг являлся практически непригодным для жизни, но сейчас климат и экологическая обстановка в этом районе считаются одними из лучших на планете.
По дороге домой Виктора остановил таинственный незнакомец. Два абсолютно разных человека объединились на один зимний вечер под крышей бара, в котором играет блюз. Под звуки граммофона они размышляли о "небожителях", о будущем человечества и визитах жителей других галактик. Любовь к звездам повлияла на судьбы обоих. Недолгий разговор изменил Виктора в лучшую сторону и спас жизнь его сыну. Загадочный незнакомец изменил свое мнение о человечестве и его будущем. Неповторимая встреча осталась в памяти обоих навечно.
Недаром говорят, «чужая душа ― потёмки» и лучше туда не заглядывать. Кто знает, какие монстры притаились в темноте…