Anenerbe - [31]

Виталий Борисович неожиданно широко открыл глаза.

— Вы сейчас в чем?

— Как это в чем? В рубахе.

— Рубаха в клеточку?

— Да, в клеточку, — согласился Алексей Митрофанович.

— А сама рубаха красная.

Горелик хихикнул.

— Когда-то была красной.

— А котомка? У вас котомка есть? — продолжил допрос Виталий Борисович, — что-то вроде рюкзака.

— Когда-то был, я его выбросил — поистаскался. Я прежде увлекался походами. Куплю билет на электричку, рюкзак на плечо и в лес.

— А дубинка? — не удержался, чтобы не задать последний интересующий его в данный момент вопрос товарищ Шумный.

— Может, тросточка?

— Нет, дубинка.

— Дубинки у меня никогда не было, а тросточка была… вы это к чему, позвольте поинтересоваться?

— Мне показалось, что вы мне только что приснились. Каких-то пару минут назад, как раз перед вашим звонком.

— Да вы что! Уверенны?

— Определенно сказать не могу — слишком маленького роста. И еще какой-то сердитый.

— Забавно! И что я у вас делал во сне, надеюсь, не безобразничал?

— Вы меня пытались разбудить.

Алексей Митрофанович вновь прыснул от смеха.

— Фантазии. Случайное совпадение и ничего более, как дела у Клавдии Степановны?

— На концерте был, посвященному дню милиции. Полный сбор, личный состав — ни одна сотня, руководство…

— Концерт был у нас или в Москве?

Виталий Борисович похолодел — похоже, все-таки в Москве!

— Не уверен, не могу сказать. Сначала сидел в зале, а потом в гримерной — хотел ей цветы подарить.

— Клавдии Степановне?

— Она ужасно волновалась, а пела хорошо, оперетту какую-то.

— Вы ее спросили?

— О чем?

— Как о чем? — Что с ней произошло. Виталий Борисович, вы уже в который раз упускаете шанс задать самый главный вопрос — что именно с ней произошло.

— Не получается! Все там как-то по-иному, и сам я себе не принадлежу. Являюсь, бог знает, откуда и, черт знает, куда пропадаю. Помню, что надо спросить, а как до дела доходит, забываю!

— А Клавдия Степановна? — подсказал математик, — что она?

— Ничего! Или песни поют, или в танце кружиться. Я же вам рассказывал.

— Рассказывали, — согласился Горелик, — и все же многое непонятно.

— На сей раз волновалась она сильно, переживала — я толком не понял, а спросить не успел.

— А как же она переживала? Плакала, что ли?

— Не плакала, покойники плакать не умеют, а Клавдия Степановна, если забыли, покойник!

— Вот что, — Алексей Митрофанович ненадолго замолчал, — я так думаю, желает она вам о чем-то сообщить, а как сообщить — не знает. Сами сказали, у них все шиворот навыворот. Как иностранный язык — речь слышишь, а понять не можешь.

— А что же нам делать?

— Думать. Только думать, Виталий Борисович, придется вам. Ко мне Клавдия Степановна не приходит, по какой причине не ведаю. А причин может быть великое множество, столько, что и представить страшно! Весь наш мир, бытие тягостное, ни что иное, как миллион причин, а может, и два. А что говорить про мир иной — неисследованный?

— А как же я думать буду? — уточнил товарищ Шумный, — днем мне некогда, служба ответственная, дела срочные, а вечером — хозяйство. В магазин сходить, ужин приготовить, белье постирать. Ночью что ли думать?

— Думайте ночью, — согласился Горелик. — Ночью, кстати говоря, думается значительно лучше — меньше отвлекающих факторов. А еще я дам вам совет: выключите свет и думайте. Но только думайте в одну сторону.

— Это еще как?

— Направление для себя определите, мысленно выберите вектор движения и тотчас отправляйтесь. Что бы не произошло в пути, всегда помните свой вектор, а еще лучше для гарантии пометки оставляйте. В лесу-то бывали? Приходилось? Вот и здесь используйте весь свой опыт, и чтобы не бродить по кругу, оставляйте метки.

— Да как я их оставлю?! — воскликнул Виталий Борисович, — нет там ни деревьев, ни кустов, ни тропинок — ничего нет!

— Мысленно, — подсказал Алексей Митрофанович, — по своему личному опыту скажу. Мысль наша, как тропиночка в лесу, понимаете? Разницы никакой, хотя внешне, конечно, а по существу тот же маршрут. Вот вы и припоминайте, где прежде остановились. Есть такой методический прием, полезный и необременительный, называется ассоциативное мышление. Сказали вам «корова», вы о молоке подумали. А если прежде думали и вовсе не о молоке, а о траве, все однако вспомните. Главное не забыть о корове. Пример, к сожалению, не самый удачный, но наглядный и запомнить легко. Так себе и скажите «корова». Забыли? Вновь произнесите «корова» и так до тех пор, пока не вспомните. Вот вам и метка в лесу!

— Устал я, — признался Виталий Борисович, — уже третью ночь не сплю.

— Ничего страшного, — успокоил его математик, — я не сплю уже лет десять.

— Десять лет!!!

— Если не больше — не считал. И привык, днем глаза закроешь, скажешь: все в порядке, а если не в порядке, вновь закроешь и вновь скажешь. Я вам, Виталий Борисович, открою секрет. Сон — это миф. Человек во сне не отдыхает, он трудится во сто крат больше, чем днем. Только он об этом не знает!

— Я вас не понимаю, — растерялся товарищ Шумный, — как он может трудиться, если он спит?

— Глупость. Очередной миф. Сколько отводится каждому в этом мире? Тратить драгоценное время на то, чтобы валяться в кровати! Пускать пузыри, храпеть и портить воздух? Именно этим и занята большая часть населения планеты! Они, видите ли, отдыхают! Идиоты!