Андропов - [58]

Шрифт
Интервал

Требования Черненко были унизительными, они били по самолюбию Генсека и нарушали его планы — не вводить в Политбюро новых его сторонников, заполнить образовавшийся вакуум в Секретариате ЦК за счет одного из членов Политбюро (так Гр. Романов стал секретарем ЦК по промышленности), назначить и официально провозгласить (как это произошло на июньском Пленуме ЦК) самого Черненко идеологическим секретарем партии и разделить с ним обязанности второго секретаря ЦК по кадрам.

Условия, предъявленные Генсеку аппаратом ЦК, требовали его отказа от планов проведения глубокой реорганизации государственных организаций и радикальных реформ. Андропов пошел на сделку, уступил притязаниям и домогательствам, рассудив, что у него еще представится возможность расквитаться с Черненко и расплатиться (и расправиться) с партаппаратом ЦК, дерзнувшим навязывать ему, Генсеку, свою волю.

И случай не заставил себя ждать: в первых числах июля был смещен с должности первого заместителя заведующего Отделом организации партийной работы ЦК КПСС Николай Петровичев. Он, полный член ЦК КПСС, был отправлен на малопочетную должность Председателя Госкомитета СССР по профессионально-техническому образованию, с трудом тянувшую на членство в Ревизионной Комиссии ЦК /131/.

Падение Петровичева сразу на две партийные «ступеньки» последовало вскоре после того, как с секретаря ЦК Капитонова были сняты обязанности руководителя Отдела организации партийной работы, которые он исполнял в течение 18 лет. Отдел принял Егор Лигачев, бывший секретарь Томского обкома, давний друг Генсека. Устранение Капитонова и снятие Петровичева, передав в руки Андропова важнейшие рычаги управления ЦК, открыли перед ним возможность контроля над назначением партийных работников.

Не пришлось долго упиваться и Черненко своей победой. Вскоре у Андропова появилась возможность унизить своего противника — это произошло в июне на Пленуме ЦК. По требованию Политбюро, ссылаясь на партийную традицию и требование протокола, в доклад Черненко монтируются понятия явно из политического лексикона Андропова — требование реализма мышления, настрой на дела, а не на лозунги. Черненко пришлось говорить с чужого, андроповского, голоса и тогда, когда он развертывал перед участниками Пленума программу воспитания советского человека. Важнейшей идеологической задачей партии он назвал проблемы улучшения организации и укрепления дисциплины труда, повышения эффективного производства, контроля и соблюдения договорных обязательств на всех уровнях — от рабочего, колхозника до министра, то есть вынужден был развивать те самые идеи и мысли, с которыми Андропов пришел к власти.

Дань почтения к Генсеку — обязательное требование партийной риторики. Но и в этом Черненко отказывает (ему отказывают) чувство меры. Он вместе со всеми «советскими трудящимися» «горячо одобряет деятельность ЦК КПСС, его Политбюро во главе с Генеральным секретарем ЦК Юрием Владимировичем Андроповым» /132/. Не отметить этого Черненко был не в праве. Ему, однако, пришлось, пожалуй, первому в СССР определить выступления Андропова как подлинные «достижения марксистско-ленинской мысли последнего времени» /133/.

Черненко в своей речи утверждал, что существуют истины, не подлежащие пересмотру. Но он сам тут же «забывал» одну такую истину: значение и роль Брежнева в советской истории — решенную, как ему представлялось на предыдущем Пленуме ЦК, давно и однозначно. Он не находит (ему не находят) ни одного доброго слова для бывшего своего патрона, чьей благосклонностью и расположением он еще не так давно кичливо гордился.

Одного кумира партии вытеснил другой. И перед ним приходится склоняться и рассыпаться в комплиментах. Андропов, если верить Черненко, оказал глубокое влияние на мировую общественность «принципиальностью» и «уверенностью», «спокойствием» и «аргументированностью».

Подобострастие, заискивание в выступление Черненко — вынужденная дань, которую он угодливо согласился платить за возможность проведения (и открытия) идеологического Пленума ЦК КПСС — созванного впервые за 20 лет. Этот Пленум, по замыслу Черненко, должен был повернуть партию от решения экономических проблем к пропагандистским, на гребне которых Черненко, как секретарь ЦК по пропаганде, рассчитывал и надеялся быть вынесенным в духовные вожди.

Идеологический бум, однако, не состоялся. Заключительная речь Андропова на Пленуме, деловая, острая, временами полемичная и яркая, затмила убогое, блеклое и монотонное выступление Черненко. Членам Пленума импонировала откровенность Генсека (полуоткровенность): он говорил об отрыве руководителей от реальности, отметил (посмел!), что созданная в Советском Союзе политическая система не может считаться совершенной, признал, что партийные работники все еще не изучили общество, в котором живут («Поэтому порой вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок») /134/. Андропов призывал к борьбе с формализмом и при этом не ограничился, в отличие от Черненко, обтекаемыми формулировками, а с рассчитанной мерой смелости (и учитывая психологию переживаемого в СССР социального момента) заявил: «собрания… происходят в основном по подготовленному сценарию… выступления участников заранее редактируются, а инициатива, а тем более критика причесываются и приглушаются» /135/. И как-то совершенно незаметно (но настойчиво) и не навязчиво противопоставил идеологическим лозунгам Черненко требование пересмотреть (он сказал деликатно — отредактировать) действующую партийную программу /136/.


Еще от автора Илья Григорьевич Земцов
Частная жизнь советской элиты

Впервые книга вышла на английском языке в 1985 году. Через год была опубликована на русском. Эта сравнительно небольшая монография принадлежит к числу тех редких работ, которые не только вводят читателя в малоизвестную и тщательно скрываемую область советской действительности, но делают нас как бы участниками и свидетелями описываемых событий — настолько детально и глубоко они выписаны и показаны автором. Системное и вдумчивое исследование в книге накладывается на рельефные, живописно очертанные картины советской социальной жизни.


Партия или Мафия? Разворованная республика

Илья Григорьевич Земцов (р.1938), историк, социолог, политолог и писатель, иностранный член РАН, служивший в секторе информации ЦК компартии Азербайджана в 70-е годы, с 1973 года эмигрант. Как отмечает автор в предисловии, это не документальное повествование, а повествовательные документы. И.Земцову удалось собрать материал, тщательно скрываемый советскими властями, о коррупции во время правления в Азербайджане Гейдара Алиева.


Советский политический язык

Советский язык — явление уникальное. Его нельзя сводить ни к политическому слою русского языка, ни к одной из разновидностей бюрократического лексикона, хотя исторически он, несомненно, возник на основе последнего. Целиком национализированный государством, советский язык насаждается и культивируется коммунистами как универсальный заменитель русского языка. Он постепенно проникает во все сферы духовной деятельности человека — литературу, искусство, науку. Семантика этого языка отражает не социальную реальность, а идейное мифотворчество; она выявляет не объективные общественные процессы и явления, а коммунистическое мировоззрение в его наложении на действительность.…


Рекомендуем почитать
Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

В монографии показана эволюция политики Византии на Ближнем Востоке в изучаемый период. Рассмотрены отношения Византии с сельджукскими эмиратами Малой Азии, с государствами крестоносцев и арабскими эмиратами Сирии, Месопотамии и Палестины. Использован большой фактический материал, извлеченный из источников как документального, так и нарративного характера.


Ядерная угроза из Восточной Европы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.


Древние ольмеки: история и проблематика исследований

В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.


О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.