Андропов - [56]

Членами ЦК, выдвинувшимися во второй эшелон, становятся: новоиспеченный маршал С. Ахромеев (не исключено, что его готовят в начальники генерального штаба), В. Кочемасов, посол СССР в Восточной Германии (можно думать, что через некоторое время в новом качестве он заявится в Москве — в МИДе или ЦК), Б. Бальмонт, министр станкостроительной и инструментальной промышленности и В. Шабанов — заместитель министра обороны. Двух последних тоже, несомненно, ждет скорое возвышение. В. Бальмонт, как «придворный еврей», может потеснить Дымшица с должности одного из заместителей Председателя Совета Министров СССР, а В. Шабанов должен стать — этого требует его новое партийное качество — по крайней мере первым заместителем министра обороны.

Происшедшие на июньском Пленуме изменения, таким образом, имеют важное значение — они высвечивают характер и особенности правления Андропова. Но то, что не произошло на Пленуме, заслуживает еще большего внимания: на нем не было выбрано ни одного нового члена Политбюро, количество членов которого упало, со смертью Пельше, до рекордно малого числа: одиннадцати (еще совсем недавно — во времена Брежнева — в Политбюро состояло 14 членов, а при Хрущеве их число достигало 16). За семь с лишним месяцев пребывания у власти Андропову так и не удалось ввести в Политбюро секретарей ЦК для курирования промышленности и кадрами. Эти сложные и многообразные обязанности, связанные с большой физической нагрузкой, ему приходилось делить с Черненко за счет ослабления собственных позиций и увеличения влияния Черненко.

Слабость Андропова не была случайностью, а явилась следствием политики Политбюро. Старцы в Политбюро понимают, что омоложение руководства означает их вывод на пенсию. И все они, стремясь сохранить свою власть (и право на посмертную славу), всячески противятся выходу на партийную авансцену новых лидеров. Не желая фокусировать свое внимание на гипотетических ситуациях (и рисковать), члены Политбюро дали свое согласие на назначение Григория Романова секретарем ЦК по промышленности — сторонники Андропова охотно: он — один из них; противники — вынуждено: возвышение Романова расширяет возможности Генсека, но зато (и все-таки) не меняет соотношения и расстановку сил в Кремле. Романов становится четвертым членом Политбюро — секретарем ЦК — после самого Андропова, Черненко и Горбачева. Вернее — перед Горбачевым и в потенции готовый и способный занять место впереди Черненко. Если Андропову удастся провести Алиева в секретари ЦК, у Романова есть неплохие шансы стать Председателем Совета Министров (разумеется, если в премьеры «не выскочит» Громыко или Устинов — у них есть несомненный приоритет выбора). Не удастся, — Романову уготавливается должность второго секретаря ЦК с расширяющимися (за счет Черненко) полномочиями и правами.

Назначение «молодого» Романова (в Политбюро 60-летний возраст считается чуть ли младенческим) на ключевую позицию в Секретариате ЦК и физическая слабость (а порой создавалось впечатление — немощность)[18]. Андропова вновь поднимают и оживляют вопрос о наследовании в Кремле. Романов — несомненно умен, бесстрастен и холоден. Хорошо искушен в работе. Он отдал ей около 30 лет своей жизни, пройдя извилистый путь от инструктора райкома партии до первого секретаря Ленинградского обкома (с 1970 г.) и члена Политбюро (с 1976 г.).

До него только двум руководителям Ленинградской партийной организации удалось пробиться в Секретариат ЦК: один из них (Киров) был убит Сталиным, второй (Жданов) скоропостижно скончался при подозрительных обстоятельствах. И никогда ни одному ленинградскому лидеру не доводилось править в Москве. В Кремле во все советские времена — от Ленина через Сталина, Хрущева и до Брежнева — ощущалась и тайно насаждалась неприязнь, подозрительность, отчуждение (и тайная зависть) к руководителям ленинградской партийной организации и к самой организации. Видимо, в Москве казалось, что революционные, бунтарские традиции, загоревшиеся в «Питере» однажды, в начале века, так окончательно и не погасли — ни к середине столетия, ни во второй его половине.

Удастся ли Григорию Романову когда-нибудь воцариться в Москве? Сегодня это представляется более чем сомнительным. С уходом Андропова должно исчезнуть с советской политической арены поколение Брежнева (Романов же, при всей своей относительной молодости, принадлежит к этому поколению). После Андропова советский режим, по-видимому, будет иметь Генерального секретаря, рожденного в конце 20-х годов. И если будущий Генсек, по опыту Сталина и Хрущева, предпочтет и сможет окружить себя людьми на 10 лет моложе, то в течение 3–4 лет членами Политбюро окажутся люди последнего предвоенного поколения.

Радикальное омоложение советского руководства необходимо для жизнеспособности режима и важно для его стабильности. Но постулировать целесообразность по отношению к иррациональной советской системе ненадежно. Для советских лидеров важны власть и их социальные привилегии, интересы и потребности государства для них менее значительны. Кроме того, механизм тоталитарного выбора представляет возможность выдвижения лиц и клик, не лучших с точки зрения системы. Романов достаточно смел, чтобы вступить в борьбу за наследство Андропова, и достаточно опытен (и предусмотрителен), чтобы от этой борьбы отказаться.