Андрейка - [9]
Видно, эти слова подействовали сильнее, чем сигналы: машинист слез с паровоза и зашагал вдоль пути, оглядывая рельсы. До места, на которое показывали мальчишки, было шагов сто. Степан вскочил на ноги и побежал к паровозу.
То ли шум его быстрых шагов, то ли ощущение внезапной тревоги заставило машиниста оглянуться. А оглянулся — и остолбенел: мальчишек и след простыл, а возле паровоза стоит человек с автоматом. Машинист рванулся к паровозу.
— Стой!— остановил его властный окрик.— Жить надоело? Иди куда глаза глядят и благодари судьбу, что счастливо отделался!
Степан вспрыгнул на паровоз и дал протяжный сигнал. Машинист побежал было вдогонку, но паровоз уже набирал скорость.
...Еще до захода солнца Кастусь и Андрейка благополучно добрались до партизанского лагеря. Михальков с нетерпением ожидал их, а выслушав подробный рассказ о захвате паровоза, крепко пожал обоим руки и сказал:
— Молодцы, ребята!
...Рассказывая больной матери о том, как партизанский машинист дядька Степан на всех парах направил захваченный паровоз в зыковское депо, как он, спрыгнув в последнюю минуту на ходу, остался жив, Андрейка не мог не восхищаться мужеством отважного партизана и только об одном не обмолвился ни словом: о том, что и сам он принимал участие в этой рискованной, дерзкой операции.
А операция действительно оказалась и рискованной, и успешной. Зыковское депо надолго вышло из строя. Захваченный Степаном паровоз не только загорелся сам, но и поджег несколько отремонтированных гитлеровцами паровозов и самое депо. Мать, умная и сметливая женщина, выслушав рассказ Андрейки, даже не спросила, где он так долго был и что делал.
Поблагодарив сына за приятную новость, она спокойно уснула.
Выздоровление Зинаиды Антоновны было большой радостью для всех в отряде.
...В командирской землянке было душно от табачного дыма. Маленький, курносый начальник штаба отряда, живой, подвижный, с густой русой шевелюрой, спорил с командиром первой роты Якимом Михальковым.
— Наступать на гарнизон без точных, проверенных данных разведки,— скороговоркой сыпал начальник штаба,— неразумно. Нам могут свернуть шею. Операцию нужно подготовить как следует, а товарищ Михальков хочет идти напролом: мол, героизмом возьмем. Какой же это, извините, героизм? Гер-рой!
Михальков, до сих пор спокойно сидевший на скамейке боком к начальнику штаба, повернулся к нему и хмуро отрезал:
— Я, может, и герой, а вот ты горазд только языком болтать у карты...
Командир отряда поднял руку, призывая спорщиков к спокойствию:
— Мне ваши рассуждения понятны, товарищи. Принимаю решение. Вам, товарищ Михальков, с этой минуты приступить к подготовке операции и ждать дальнейших приказаний...
Михальков вскочил со скамейки, вытянулся:
— Есть, товарищ командир, готовить операцию!
— А вам, — обращаясь к начальнику штаба, продолжал Мартын,— поручаю сегодня же представить план операции и выслать на место разведку.
Начштаба медленно повернулся к командиру отряда:
— Есть... понятно...
Михальков косо взглянул на него и, толкнув носком сапога в дверь землянки, торопливо вышел.
В помещении остались командир отряда и начальник штаба. Оба они были не совсем довольны поведением Михалькова, чрезмерной горячностью его, хотя одновременно и уважали, и высоко ценили этого смелого воина, одного из лучших командиров рот.
— Плохо то, что у нас все еще нет хорошей разведки,— с укором сказал Мартын.
Начштаба охотно согласился с ним.
Правильно. Это наш самый большой недостаток. Но вся беда в том, что в отряде мало людей, которые знают здешние места.
— Неправда! — сказал командир отряда.
— Как — неправда? Почему вы так думаете?
— Потому! — Мартын побарабанил кончиками пальцев по крышке грубо сколоченного стола.— Не знаете вы людей, вот что. Среди них много местных. Вот хотя бы наша связная, учительница Зинаида Антоновна.
— Верно.
— Стыдно не знать людей!
— Стыдно, — согласился начштаба. — Я думал, что она городская. Из Минска.
— Конечно, из Минска. Но ведь она с первых дней войны в Каменке живет. А сколько по нашим заданиям походила! Да она тут каждый кустик, каждую тропку знает. Ведь здесь родилась...
Оба умолкли.
Мартын не торопясь скрутил цигарку, глубоко затянулся дымком самосада. Начштаба чувствовал себя виноватым перед командиром: он, военный человек, должен учить Мартына, а вместо этого самому приходится учиться у него.
— Ты прости, товарищ Мартын, — нарушил он молчание.— Разведка у нас действительно слабо поставлена, и в этом в первую очередь моя вина.
— Чтобы помочь Михалькову,— пропустив мимо ушей это признание, сказал Мартын,— надо включить в операцию учительницу. Зинаида Антоновна человек надежный, не подведет.
— Я поговорю с ней.
Начштаба поднялся с места, но командир отряда остановил его:
— Не вызывай ее. Лучше сам сходи.
— Хорошо.
И начальник штаба вышел из командирской землянки.
Медленно занимается августовское утро.
Сначала слабый, но чем дальше, тем более яркий свет проступает на небе, неся с собой день, и вот наконец золотые лучи солнца заливают и небо, и еще спящую землю. Деревья, кусты, каждая травинка загораются под этими лучами красивыми разноцветными огоньками капелек росы. А в лесу свежо и тихо. Тишина стоит такая торжественная и одновременно настороженная, что партизаны Михалькова невольно начинают и прислушиваться к этой тишине, и переглядываться друг с другом.
В этой повести писатель возвращается в свою юность, рассказывает о том, как в трудные годы коллективизации белорусской деревни ученик-комсомолец принимал активное участие в ожесточенной классовой борьбе.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.