Андрейка - [9]
Видно, эти слова подействовали сильнее, чем сигналы: машинист слез с паровоза и зашагал вдоль пути, оглядывая рельсы. До места, на которое показывали мальчишки, было шагов сто. Степан вскочил на ноги и побежал к паровозу.
То ли шум его быстрых шагов, то ли ощущение внезапной тревоги заставило машиниста оглянуться. А оглянулся — и остолбенел: мальчишек и след простыл, а возле паровоза стоит человек с автоматом. Машинист рванулся к паровозу.
— Стой!— остановил его властный окрик.— Жить надоело? Иди куда глаза глядят и благодари судьбу, что счастливо отделался!
Степан вспрыгнул на паровоз и дал протяжный сигнал. Машинист побежал было вдогонку, но паровоз уже набирал скорость.
...Еще до захода солнца Кастусь и Андрейка благополучно добрались до партизанского лагеря. Михальков с нетерпением ожидал их, а выслушав подробный рассказ о захвате паровоза, крепко пожал обоим руки и сказал:
— Молодцы, ребята!
...Рассказывая больной матери о том, как партизанский машинист дядька Степан на всех парах направил захваченный паровоз в зыковское депо, как он, спрыгнув в последнюю минуту на ходу, остался жив, Андрейка не мог не восхищаться мужеством отважного партизана и только об одном не обмолвился ни словом: о том, что и сам он принимал участие в этой рискованной, дерзкой операции.
А операция действительно оказалась и рискованной, и успешной. Зыковское депо надолго вышло из строя. Захваченный Степаном паровоз не только загорелся сам, но и поджег несколько отремонтированных гитлеровцами паровозов и самое депо. Мать, умная и сметливая женщина, выслушав рассказ Андрейки, даже не спросила, где он так долго был и что делал.
Поблагодарив сына за приятную новость, она спокойно уснула.
Выздоровление Зинаиды Антоновны было большой радостью для всех в отряде.
...В командирской землянке было душно от табачного дыма. Маленький, курносый начальник штаба отряда, живой, подвижный, с густой русой шевелюрой, спорил с командиром первой роты Якимом Михальковым.
— Наступать на гарнизон без точных, проверенных данных разведки,— скороговоркой сыпал начальник штаба,— неразумно. Нам могут свернуть шею. Операцию нужно подготовить как следует, а товарищ Михальков хочет идти напролом: мол, героизмом возьмем. Какой же это, извините, героизм? Гер-рой!
Михальков, до сих пор спокойно сидевший на скамейке боком к начальнику штаба, повернулся к нему и хмуро отрезал:
— Я, может, и герой, а вот ты горазд только языком болтать у карты...
Командир отряда поднял руку, призывая спорщиков к спокойствию:
— Мне ваши рассуждения понятны, товарищи. Принимаю решение. Вам, товарищ Михальков, с этой минуты приступить к подготовке операции и ждать дальнейших приказаний...
Михальков вскочил со скамейки, вытянулся:
— Есть, товарищ командир, готовить операцию!
— А вам, — обращаясь к начальнику штаба, продолжал Мартын,— поручаю сегодня же представить план операции и выслать на место разведку.
Начштаба медленно повернулся к командиру отряда:
— Есть... понятно...
Михальков косо взглянул на него и, толкнув носком сапога в дверь землянки, торопливо вышел.
В помещении остались командир отряда и начальник штаба. Оба они были не совсем довольны поведением Михалькова, чрезмерной горячностью его, хотя одновременно и уважали, и высоко ценили этого смелого воина, одного из лучших командиров рот.
— Плохо то, что у нас все еще нет хорошей разведки,— с укором сказал Мартын.
Начштаба охотно согласился с ним.
Правильно. Это наш самый большой недостаток. Но вся беда в том, что в отряде мало людей, которые знают здешние места.
— Неправда! — сказал командир отряда.
— Как — неправда? Почему вы так думаете?
— Потому! — Мартын побарабанил кончиками пальцев по крышке грубо сколоченного стола.— Не знаете вы людей, вот что. Среди них много местных. Вот хотя бы наша связная, учительница Зинаида Антоновна.
— Верно.
— Стыдно не знать людей!
— Стыдно, — согласился начштаба. — Я думал, что она городская. Из Минска.
— Конечно, из Минска. Но ведь она с первых дней войны в Каменке живет. А сколько по нашим заданиям походила! Да она тут каждый кустик, каждую тропку знает. Ведь здесь родилась...
Оба умолкли.
Мартын не торопясь скрутил цигарку, глубоко затянулся дымком самосада. Начштаба чувствовал себя виноватым перед командиром: он, военный человек, должен учить Мартына, а вместо этого самому приходится учиться у него.
— Ты прости, товарищ Мартын, — нарушил он молчание.— Разведка у нас действительно слабо поставлена, и в этом в первую очередь моя вина.
— Чтобы помочь Михалькову,— пропустив мимо ушей это признание, сказал Мартын,— надо включить в операцию учительницу. Зинаида Антоновна человек надежный, не подведет.
— Я поговорю с ней.
Начштаба поднялся с места, но командир отряда остановил его:
— Не вызывай ее. Лучше сам сходи.
— Хорошо.
И начальник штаба вышел из командирской землянки.
Медленно занимается августовское утро.
Сначала слабый, но чем дальше, тем более яркий свет проступает на небе, неся с собой день, и вот наконец золотые лучи солнца заливают и небо, и еще спящую землю. Деревья, кусты, каждая травинка загораются под этими лучами красивыми разноцветными огоньками капелек росы. А в лесу свежо и тихо. Тишина стоит такая торжественная и одновременно настороженная, что партизаны Михалькова невольно начинают и прислушиваться к этой тишине, и переглядываться друг с другом.
В этой повести писатель возвращается в свою юность, рассказывает о том, как в трудные годы коллективизации белорусской деревни ученик-комсомолец принимал активное участие в ожесточенной классовой борьбе.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.