Анастас Иванович Микоян: человек и политик - [83]

М. Г.: Как Сталин относился к Анастасу Ивановичу?

С. М.: Очень ценил его как хозяйственного работника, организатора. Ценил его поразительную, просто «компьютерную» память. Считал, что Микоян справится с любым конкретным делом. В начале войны, скажем, возникла острая нужда в большом количестве алюминия. Сталин вызвал отца и сказал: «Ты должен возглавить работу по созданию алюминиевой промышленности на Северном Урале». Отец ответил: «Товарищ Сталин, я никогда не занимался металлами, ничего в этом не понимаю». На что тот возразил: «Ты справишься. Ты со всем справишься». И он действительно справился.

В 1943 году Микояну было поручено создание Степного (или Резервного) фронта для подготовки Курского сражения. В сентябре 1945 года Сталин послал отца на Дальний Восток для освоения только что принятых от Японии Южного Сахалина и Курильских островов. В начале 1949 года он послал отца к Мао Цзэдуну в деревню Шимбао[441] (за точность названия не ручаюсь) — где до победы китайской компартии над Гоминданом находился ее штаб — для политических переговоров.

М. Г 11 ноября 1951 года Сталин послал Микояна в Прагу к президенту Готвальду с требованием немедленного ареста Генерального секретаря компартии Чехословакии Рудольфа Сланского как главного заговорщика сионистов в борьбе с коммунизмом. Хочу заметить, что в сталинских судебных процессах 30-х годов никто не упоминал о еврейском происхождении Троцкого, Зиновьева, Каменева, Радека. Во время процесса над Сланским его буржуазное еврейское воспитание подавалось как главная причина предательства. Перед судом предстали 14 высших партийных чинов, в том числе 11 евреев, два чеха и один словак. 11 обвиняемых, в том числе Сланский, были приговорены к смертной казни, 3 — к пожизненному заключению.

С. М.: Сталин послал отца к Готвальду с личным посланием. В нем говорилось, что Сланского надо арестовать, ибо он хочет убежать за границу. Не думаю, что отец «нажимал» на Готвальда. Скорее, они вместе обсуждали, как переубедить Сталина и спасти Сланского. Ведь Готвальд тут же позвонил Сталину и сказал, что у него нет данных о предполагаемом побеге Сланского. Сталин ответил, что у него есть точные данные от советской разведки, и потребовал выполнить свое решение.

М. Г.: Всегда ли Сталин ровно и однозначно относился к Микояну?

М. Г.: В конце жизни диктатор сменил милость на гнев: он объявил на первом пленуме после XIX съезда, в декабре 1952 года [442], что Молотов и Микоян объективно стали выражать интересы империализма. Видимо, он хотел избавиться от последних, кто знал его еще до обожествления. Кроме того, только что имел место спор Микояна со Сталиным из-за нового налога, которым вождь хотел обложить крестьян. Мол, «лишнюю курицу отдадут — не обеднеют». Микоян возражал: «Мы их и так довели до ручки. Дальше некуда». Сталин сильно рассердился и, как говорили свидетели, злобно ворчал: «Тоже мне, новый Фрумкин нашелся!» О споре я знал от отца, а о реакции Сталина мне рассказал М. С. Горбачев со слов Л. Н. Ефремова, секретаря Горьковского обкома.

Почти з месяца отец был в ожидании ареста. К Сталину его не приглашали, бумаги Политбюро (названного Президиумом) не присылали, хотя формально он оставался в его составе. Вел работу только по министерствам, которые курировал в качестве зампреда Совмина — то есть самого Сталина. Видимо, последний не хотел пока что нового процесса, ожидая, что упомянутые им «агенты империализма» сами уйдут из жизни. Но у обоих воля оказалась железной.

М. Г.: Ваш отец принимал участие в обсуждении завещания Ленина. Говорили ли вы с ним об этом?

С. М.: Да. Я спросил: «Почему вы не выполнили волю Ленина?» Отец ответил, и я тогда записал это: «Понимаешь, Ленин так написал, что всех „помазал“» (это буквальное его выражение). Высказав мысль о том, что Сталина надо убрать, он не назвал, кого поставить на первое место. Не знаю, может быть, опасался, что остальные его политически уничтожат. Говорят, он в беседах называл Рудзутака. И его фамилия обсуждалась. Но он был очень нерешительным человеком. Ходила даже фраза: «Рудзутак-Рудзуэтак». Но одного того, что его кандидатура обсуждалась, как замена ему, Сталин не мог забыть, поэтому, наверное, впоследствии Рудзутак был арестован и расстрелян одним из первых. Кстати, все, включая даже Троцкого, согласились, чтобы текст завещания прочитали не на пленарном заседании, а по делегациям от губерний, причем, добавили, что Политбюро принимает к сведению завещание, Сталин обещает исправить свои недостатки и никаких оргвыводов Политбюро не рекомендует. А в тот момент все боялись раскола, фактически борьба шла между Сталиным и Троцким. Троцкий нам всем казался хуже, выглядел в большей мере диктатором. Сталин был скромен, дружелюбен, умел слушать людей и относился к ним уважительно. Мой друг Саркис был троцкистом. Даже он говорил мне: «Нам бы такого вождя, как ваш! A-то с Троцким очень трудно. Сталин или был великий актер, или время его сильно изменило. Скорее, первое. Но я к нему тогда очень хорошо относился — в течение лет десяти после первой встречи».