Анархист - [106]

Ещё день ушёл на нудные переговоры с советскими чиновниками, которые мечтали получить с представителя «загнивающего строя» как можно больше, ничего не давая в ответ. Джон тоже крутился как мог, не давая ни каких обещаний, кроме как поставить в известность, довести до сведения, проинформировать деловые круги Сити, лишь бы ему разрешили, наконец, сесть в поезд и отправиться на восток. Как сказал по этому поводу Окерлунд – в Москве много часовых мастерских, но здесь совершенно не ценят время…

Только на третий день компании удалось вырваться из цепких объятий партийно-хозяйственной машины.

– Ви очен хитры, товарищ Черчилль, – говорил с заметным кавказским акцентом усатый и рябой секретарь коммунистической партии. – Ви так и не сказалы нам ничего опрэделённого.

Почему представитель деловых и финансовых кругов Британской империи должен что-то обещать какому-то секретарю, пусть даже генеральному, Черчиллю совершенно не понятно. А вот о Клэр никто ничего рассказать не мог. Лев Каменев, бывший поклонник Клэр, а в жизни нарком торговли, в неформальной обстановке смог сообщить только, что зимой прошлого года миссис Шеридан покинула Москву, благополучно добралась до Барнаула, где пересекла границу анархической конфедерации. Больше о ней никто ничего в Москве не слышал.

– Бросьте, мистер Черчилль, вашу безумную затею, – в который раз повторял Каменев. Он прекрасно владел английским. – Белогория страшное место, особенно для женщин. Там практикуются всякие ужасы вроде древних кровавых ритуалов. Многожёнство там в порядке вещей. Даже храмовая проституция присутствует… и даже… вы не поверите! даже культовая наркомания!

– Лев Борисович, вы хотите сказать, что нашу милую Клэр принесли в жертву? А может её силой удерживают в гареме какого-нибудь местного богдыхана? – Черчиллю стало смешно от таких предположений. У него не укладывалось в голове, что его кузина, женщина, безусловно, вздорная и взбалмошная, но отчаянно смелая и ловкая, могла попасть в серьёзный переплёт.

– Вовсе я не хочу ничего такого… – смутился Каменев. – Во всяком случае, удачи вам, и передавайте миссис Клэр горячий привет от Лёвы Каменева, – нарком с чувством пожал протянутую руку. – Всего доброго!

…

(Белогория. Бийск)

Неделя в тряском и тесном купе, однообразные унылые пейзажи, медленно проплывающие за окном, сажа и копоть паровозного дыма утомили путешественников и они были страшно рады, когда поезд прогрохотал по мосту над полноводной Обью. В Новосибирске они должны пересесть на другой поезд, который доставит их в Бийск – финансово-промышленный центр Белогории. До административного и культурного центра, города с громким названием Каракорумск, надо будет добираться либо верхом трое суток, либо, если им повезёт и удастся нанять авто – то полдня. Расположен Каракорумск где-то в отрогах Алтайских гор, поэтому даже при наличии автомобиля, часть пути придётся двигаться пешим порядком или верхом.

В Барнауле Черчилль и его спутники были задержаны на целые сутки. Не помогли даже грозные сопроводительные письма Ларисы Рейснер.

– Откуда я должен знать, что вам разрешено без очереди пересекать границу Союза Советских Социалистических Республик? – Втолковывал им грузный усатый пограничник в Барнаульском ОВиРе[173]. – Бумаги ваши это лишь бумаги, я таких сам скока хошь заскирдую. А в Белогорию кого попало пускать мне запрещено, вот позвонит мне лично предгубкома, товарищ Эйхе, скажет, что можно вам ехать, тогда пожалуйста. Езжайте куда хотите. Хоть в Белогорию, хоть в Тибет, хоть к чёрту на рога.

Пришлось Ларисе срочно телефонировать в Новосибирск и требовать вождя Сибирских коммунистов Роберта Индриковича Эйхе. Тот не стал упорствовать, а просто попросил передать трубку бдительному пограничнику. Вопрос был решён мгновенно, и уже через час поезд из десяти вагонов лениво стучал по стыкам рельсов, унося английского аристократа, русского офицера и еврейскую революционерку в сторону Центра Азии.

В отличие от Советской России на перроне Бийского вокзала никакого собрания по поводу встречи не было. Да и вообще никого не интересовало, кто и зачем приехал в этот почти летний день в самый большой город молодой республики.

Привокзальная площадь жила бурной жизнью. Между двухэтажными кирпичными магазинами сновали носильщики, торговцы уличной едой и дворники, которых на удивление много. Вокруг пестрели яркие рекламные вывески, на уличных растяжках ветер раскачивал красное полотнище с чёрными буквами. Буквы складывались в – «АНАРХИЯ – МАТЬ ПОРЯДКА». Шумно хлопала крыльями стая голубей, которую только что согнали дворники.

Черчилль, Окерлунд и Лариса Рейснер стояли посреди привокзальной площади, курили и гадали, почему их появление никого не интересует. Во всех странах мира ко всем лицам пересекающим границу – повышенный интерес, а тут до них нет никому дела.

– У этих анархистов полная свобода перемещения, – вспомнила Лариса. – Мне на инструктаже об этом говорили, но не уточнили, что контроля за пересечением границы у них нет, хотя это именно та свобода, что самая сво…

– Лариса, милая, что-то вы заговариваться начинаете, – притормозил её Окерлунд. – Так значит, свобода передвижения? То есть, кто угодно может сюда приехать и остаться жить?