Ами-Де-Нета - [9]
Идти было долго. Диаметр витков навершия в два раза превышал прочую ее часть, и узкий коридор, изгибаясь и петляя, но неуклонно стремясь к центру, не торопился. В закутах прятались двери, иногда запертые, а чаще просто завешенные шторками, оттуда неслись голоса, мужские, изредка смешивались с женскими возгласами. Кто-то там смеялся, мужчины, отметил Даэд, перед глазами которого стояла недавняя фигура Илены — в лентах и блеске украшений, а женщины отвечали тише, серьезнее. Может быть — испуганнее? Один раз из-под витой лесенки, взмахнув шторой, вывалился парень в одних лишь штанах, заправленных в тяжелые сапоги, покосился на Даэда и затопал впереди, хлопая себя по бокам и что-то напевая. Скрылся за поворотом. И снова Даэд шел один, отмечая багровые сполохи на гладких стенах. Их становилось больше, шум тоже стал сильнее, уже слышались отдельные слова и голоса.
— А я ему… — орал кто-то, сам себя останавливая и сердито призывая собеседников, — да заткнитесь, кшаат вас! Дай сказать, Хетта! Нет, я скажу!
— Выпей, Осм, чего болтать на сухую!
— Я скажу!
— Пей!
Когда невнятно заговорили все вместе, Даэд встал в широком проеме, чувствуя, но не обращая внимания, как по лбу и подмышками медленно и щекотно стекают капельки пота. Сперва ничего толком не разглядел в большом круглом зале, из-за непривычно живого, мечущегося света, такого угрожающе красного. Черные фигуры шевелились у столов, высоких, как в семейных столовых, где сидеть не на подушках, а на стульях и табуретах. Тут вместо них — лавки, длинные. Фигуры вставали, нагибаясь, валились снова, их перекрывали другие — бродя и находя себе новые места. На Даэда не обращали внимания и он, помедлив, ступил внутрь, встал у стены, прислоняясь и тут же откачиваясь. С изумлением пощупал неровную кладку, кусающую пальцы выступами и впадинами. Камень. Живой, настоящий камень, а не полированные плиты, гладкие или мелко-узорчатые. Вся комната из него, понял, вытирая руку об штаны, чтоб стряхнуть мелкую каменную крошку. Это — оно дороже бронзовых кувшинов и золотых тарелок, вилок из серебра, подумал, щурясь на пламя, которое рвалось из грубого очага, занимающего самый центр комнаты. Поперек пламени лежал черный прут, а на нем… Даэд сглотнул, различая в прожаренной туше знакомые очертания. Толстое тулово бочкой, длинная шея, собранная сейчас грубой гармошкой, свисающий мощный клюв. Слепой побелевший глаз на маленькой по сравнению с клювом голове. Под мерный скрип голова повернулась, качнулся, указывая на потолок, обрубок крыла. В пламя слетели несколько черных чешуй размером с ладонь, рассыпав на камни мелкие искры. Кто-то выругался, тряся над столом рукой, укушенной далеко улетевшей искрой:
— Эки, грозу тебе в зад, с молниями и громом! Верти аккуратно, свалишь жратву в очаг, накормим угольями!
— Готово, совсем готово, саа Хетта. Лучший кусок тебе, подставляй тарелку.
— Сам принеси, — наставительно возмутился в ответ хмельной голос.
Крупный мужчина у очага выпрямился, махнув рукой Даэду.
— Эй! Как тебя, младший? Принеси гранны! Оглох? Ты!
На его крик стали оборачиваться едоки, на темных против света лицах блестели глаза.
— Я? — переспросил Даэд, делая шаг вперед.
— Ты! Ты! Иди сюда, насекомое. Зима еще далеко, а ты спишь.
— Стой, — заревел давешний спорщик, которому так и не дали дорассказать, — Эки, то не младший. Это же парень-подарок. Ичи великой Неллет.
Шум в зале стих. Только пламя трещало, когда в него падали тяжелые капли с туши мертвого ксиита.
— Парень Янне-Валги? — Эки всплеснул руками, загреб край рубахи, вытирая жирные пальцы, — давай поближе, ичка. Баш на баш. Дашь на себя посмотреть, а мы тебя накормим славной едой. Жрал когда настоящее мясо? Ну, иди, иди к Эки, малыш.
Кто-то фыркнул, еще кто-то загоготал, передразнивая интонации, с которыми внизу, в семьях подзывали пушистиков — сунуть в маленький рот орешек или корешок.
— Ич-ич-ич, скачи скорее к папе, папа Эки сам тебе пережует мяска, сам выплюнет в ротик!
— Я не ичи! — Даэд нагнул голову, не двигаясь с места, — мне нужен дозорный. Не пропустить клич. Янне просил, чтоб я…
— Какой он тебе Янне, клоп! — сидящий Осм воздвигся, к удивлению Даэда оказавшись щуплым и низкорослым, но с широченными плечами и длинными, как змеи, руками, — для тебя он великий Янне-Валга, первый небесный охотник, победитель зверья и гроз!
— Я знаю.
— Знаешь, так и говори! Великий Янне-Валга, первый небесный охотник, повелитель, тьфу, победитель зверья и гроз попросил… что там просил наш Яннека?
Но крупный владетель очага не дал ему закончить. Проворно огибая столы, подошел, толкая Даэда в бок:
— Не слушай. Осм устал на охоте, скоро заляжет спать. Ты будешь есть или нет? Пойдем. Расскажешь нам о великой Неллет, а? Правда, что в покоях принцессы танцуют без перерыва самые прекрасные девы Башни, и с каждым шагом сымают с себя покрывала? А правда, что посуда у Неллет сплошь из резного стекла, которое поет, когда его тронешь?
— Я не хочу есть, — Даэд вытер пот, щекочущий шею, — мне нужно…
— Да слышал я, слышал. Ичка проведет тебя к дозору. Зря не остаешься. Вдруг агонзы порвут тебя в первой охоте. А так рассказал бы.
Вы думаете, что родиться княжной это большая удача? Юная княжна Хаидэ тоже так думала. Пока в её жизнь не вошло Необъяснимое…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Кира живет одна, в небольшом южном городе, и спокойная жизнь, в которой — регулярные звонки взрослой дочери, забота о двух котах, и главное — неспешные ежедневные одинокие прогулки, совершенно ее устраивает. Но именно плавное течение новой жизни, с ее неторопливой свободой, которая позволяет Кире пристальнее вглядываться в окружающее, замечая все больше мелких подробностей, вдруг начинает менять все вокруг, возвращая и материализуя давным-давно забытое прошлое. Вернее, один его ужасный период, страшные вещи, что случились с маленькой Кирой в ее шестнадцать лет.
Он мечтал намыть золота и стать счастливым. Но золото — это жёлтый бес, который всегда обманывает человека. Кацап не стал исключением. Став невольным свидетелем ограбления прииска с убийством начальника артели, он вынужден бежать от преследования бандитов. За ним потянулся шлейф несчастий, жизнь постоянно висела на волосок от смерти. В колонии, куда судьба забросила вольнонаёмным мастером, урки приговорили его на ножи. От неминуемой смерти спасла Родина, отправив на войну в далёкую Монголию. В боях на реке Халхин-Гол он чудом остался жив.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.
Роман-сновидение о летящей в пустоте Башне принцессы Неллет, написанный не мной, а моим подсознанием, и теперь мне выяснять, что же оно хотело сказать возникающими в тексте образами (если хотело, конечно, а не просто пело свою сумрачную песню). Первая попытка написать совершенно свободный, но тем не менее, сюжетный текст, так уж я видимо, устроена, мне необходима история, пусть даже она фантасмагорична. Сюжет не был мной предусмотрен, скорее виделась мне книга в стиле дзуйхицу, текст, собранный из больших и малых отрывков, внешне, может быть, не связанных друг с другом.