Американский психопат - [124]

– Пропал. Просто исчез. У-ф-ф-ф, – говорит он. Слышен звук открывающегося холодильника. – Не было никакого несчастного случая. Ничего. Никакой информации.

– Да, – говорю я. – Я просто в недоумении.

– Ну, Оуэн был… я не знаю, – говорит он. Слышно, как открывают пиво.

– Что ты сказал ему, Ван Паттен? – спрашиваю я.

– Все то же самое, – вздыхает он. – Что он носил желтые и коричневые галстуки. Обедал в «Двадцать один». Что в действительности он не был в арбитраже, как думал Тимбл, а занимался корпоративными слияниями. Все то же самое. – Я почти вижу, как он пожимает плечами.

– Что еще?

– Дай подумать. Что он не носил подтяжек. Человек ремня. Что он завязал с кокаином и симпатизировал пиву. Ну, ты же сам знаешь, Бэйтмен.

– Он был дебилом, – говорю я. – А сейчас он в Лондоне.

– Господи, – бормочет он, – умственные способности действительно, блядь, в упадке.

Макдермотт включается обратно:

– Так. Ну и куда теперь?

– Сколько времени? – спрашивает Ван Паттен.

– Полдесятого, – вдвоем отвечаем мы.

– Постойте, а что с «Тысяча девятьсот шестьдесят девять»? – спрашиваю я Ван Паттена.

– А при чем тут «Тысяча девятьсот шестьдесят девять»? – Макдермотт не в курсе.

– Не помню, – признаюсь я.

– Закрыт. Заказы не принимают, – напоминает мне Ван Паттен.

– Может, все-таки «Тысяча пятьсот»? – спрашиваю я.

– «Тысяча пятьсот» уже закрыт, – орет Макдермотт. – Кухня закрыта. Ресторан закрыт. Поздно. Нам придется идти в «Кактус».

Молчание.

– Алло, алло, где вы, ребята? – вопит он, теряя голову.

– Энергичный, как пляжный мячик, – произносит Ван Паттен.

Я смеюсь.

– Вы думаете, это смешно? – говорит Макдермотт.

– Да, и что? Что ты сделаешь? – спрашиваю я.

– Ребята, я волнуюсь, что мы не закажем столик и до двенадцати.

– А ты уверен насчет «Тысяча пятьсот»? – спрашиваю я. – По-моему, это странно.

– Все, проехали, – кричит Макдермотт. – Ты хочешь спросить – почему? Потому-что-они-закрылись. И-закрывшись-перестали-принимать-заказы! Ты-меня-слышишь?

– Э, не ссы, милый, – хладнокровно произносит Ван Паттен. – Мы идем в «Кактус».

– У нас там был заказ на десять, хотя нет – пятнадцать минут назад, – говорит Макдермотт.

– Мне кажется, я отменил его, – замечаю я, глотая еще один ксанакс.

– А я заново заказал, – говорит Ван Паттен.

– Ты неоценим, – монотонно замечаю я.

– Я успеваю туда к десяти, – говорит Макдермотт.

– Учитывая, что мне надо остановиться у банкомата, я буду там в десять пятнадцать, – медленно говорит Ван Паттен, считая минуты.

– А как быть с тем, что Жанетт и Эвелин встречаются с нами в «Зевс-баре», где мы не заказали столик? Кто-нибудь думал об этом? – с сомнением спрашиваю я.

– Но «Зевс-бар» закрыт, к тому же мы отменили заказ, которого у нас и вовсе не было, – говорит Макдермотт, пытаясь сохранять спокойствие.

– По-моему, я сказал и Эвелин, и Жанетт, что мы встретимся там, – говорю я, от ужаса зажимая рот рукой.

После паузы Макдермотт интересуется:

– Тебе что, нужны неприятности? Нарываешься?

– Мне звонят, – говорю я. – О боже. Сколько времени? Мне звонят.

– Наверное, кто-то из девушек, – радостно произносит Ван Паттен.

– Подождите, – визжу я.

– Удачи, – говорит Ван Паттен перед тем, как я переключаюсь.

– Алло? – смиренно спрашиваю я. – Вы звоните…

– Это я, – вопит Эвелин, из-за шума ее почти не слышно.

– А, привет, – небрежно говорю я. – Как дела?

– Патрик, что ты делаешь дома?

– А где ты? – добродушно осведомляюсь я.

– Я-в-«Кактусе», – шипит она.

– А что ты там делаешь? – спрашиваю я.

– Ты сказал, что мы здесь встречаемся, вот что, – говорит она. – Я подтвердила ваш заказ.

– О господи, – говорю я, – я забыл тебе сказать.

– Забыл сказать что?

– Сказать, что мы туда… – я сглатываю, – не идем. – Я закрываю глаза.

– Кто-такая-черт-возьми-Жанетт? – спокойно шипит она.

– А разве вам там не весело? – спрашиваю я, игнорируя ее вопрос.

– Нам – нет.

– Но почему? – спрашиваю я. – Мы будем… скоро.

– Потому что все это несколько… неуместно, – кричит она.

– Слушай, я тебе сейчас перезвоню. – Я собираюсь сделать вид, что записываю номер.

– Ничего не выйдет, – низким, напряженным голосом произносит Эвелин.

– Почему? Телефонисты прекратили бастовать, – пытаюсь я пошутить.

– Потому-что-позади-меня-Жанетт-и-она-хочет-позвонить, – говорит Эвелин.

Я замолкаю очень надолго.

– Па-а-атрик?

– Эвелин, давай забудем это. Я выезжаю прямо сейчас. Мы будем очень скоро. Я обещаю.

– О боже…

Я переключаюсь на другую линию.

– Ребята, ребята, кто-то спорол хуйню. Я спорол хуйню. Вы спороли хуйню. Я не знаю, – говорю я в полной панике.

– А в чем дело? – спрашивает один из них.

– Жанетт с Эвелин в «Кактусе», – говорю я.

– Ё-моё, – острит Ван Паттен.

– Знаете, парни, я вполне способен много раз подряд засунуть железную трубку в женское влагалище, – говорю я Ван Паттену и Макдермотту, а потом, после молчания, которое я ошибочно принял за шок, свидетельствующий о том, что они понимают, насколько я жесток, добавляю: – Но с состраданием.

– Да мы все знаем о твоей железной трубке, – говорит Макдермотт, – хорош хвастаться.

– Он что, пытается нам рассказать, что у него здоровый хуй? – спрашивает Крейга Ван Паттен.

– Мм, я не знаю, – отвечает Макдермотт. – Ты это пытаешься нам сказать, Бэйтмен?