Амадей - [9]

Сальери. Кто же это?

Моцарт. Ее зовут Кавальери. Катарина Кавальери. Она немка, но ей кажется, что легче сделать карьеру, если выступать под итальянской фамилией.

Сальери. Она права. Это была моя идея. Она ведь моя лучшая ученица. Совсем еще невинное дитя. Даже глуповата, как все молоденькие певицы. Но ведь ей всего двадцать лет.

МОЦАРТ застывает на месте, и САЛЬЕРИ делает шаг в сторону к публике, чтобы сделать отступление.

(Зрителям.) Да, я держался в стороне от Катарины. Но даже мысль о том, что кто-то другой может ею овладеть, особенно Моцарт, была нестерпима для меня!

Моцарт (оживает). Вы славный малый, Сальери! Мне очень понравился ваш маленький опус в мою честь.

Сальери. Не стоит благодарности.

Моцарт. Дайте-ка вспомнить, если получится. Можно?

Сальери. Конечно. Пожалуйста. Он ваш.

Моцарт. Grazie, Signore.

МОЦАРТ бросает на фортепьяно ноты так, что они теперь не видны, и садиться за инструмент. Он играет приветственный марш Сальери на память сначала медленно, вспоминая его, а затем, когда повторяется реприза — гораздо быстрее.

Дальше ведь, кажется, мелодия повторяется? (Он кончает с нахальной скоростью.)

Сальери. У вас замечательная память.

Моцарт. (доволен своим успехом). Grazie ancora, Signore![35]

Он повторяет первые семь тактов, но на этот раз останавливается на четвертом интервале и проигрывает его с неудовольствием.

Моцарт. Четвертый такт, кажется, не срабатывает? Давайте еще раз пройдемся по третьему сверху…(повторяет и счастливо улыбается) Ах, да!.. Теперь хорошо!

Повторяет новый интервал, напоминающий тему широко известного арпеджио с участием труб знаменитого марша из «Женитьбы Фигаро» — «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный…» Затем с помощью этого интервала — в виде пробы — деликатно, нота за нотой, он начинает осторожно нащупывать и саму эту знаменитую мелодию.

Продолжая увлеченно играть, радостно импровизируя этот известный нам теперь марш, МОЦАРТ широко улыбается каждый раз как доходит до исправленного третьего интервала. САЛЬЕРИ смотрит на него с застывшей на лице улыбкой. МОЦАРТ в своей манере становится все больше и больше виртуозным исполнителем, демонстрируя публике, как он блистательно владеет инструментом, совершенно не понимая, какое оскорбление при этом наносит САЛЬЕРИ. Наконец он заканчивает марш серией триумфальных пассажей и аккордов. Наступает грозная пауза.

Сальери. Scusate.[36] Извините, мне пора.

Моцарт. Разве? (Он вскакивает и жестом указывает на инструмент.) А почему бы вам тоже не попробовать вариацию?

Сальери. Спасибо, но я должен отправиться к императору.

Моцарт. А-аа…

Сальери. Очень рад был познакомиться с вами.

Моцарт. Я тоже!.. И спасибо за марш! (Моцарт берет ноты с крышки фортепьяно и легкой счастливой походкой уходит со сцены.)

Небольшая пауза. САЛЬЕРИ приближается к авансцене, свет падает только на него.

Сальери (зрителям). Может быть тогда, уже тогда, я впервые стал замышлять убийство?.. Нет, конечно, нет. Я не желал его смерти. По крайней мере не смерти физической. А вот в искусстве — другое дело. И я задумал сочинить трагическую оперу всему миру на удивление!.. Я знал какая тема мне подвластна. Легенда о Данае! Он был на веки прикован к скале за чудовищное преступление и прямо в голову ему била молния! Раз за разом! Раз за разом!.. Я с удовольствием представил себе Моцарта на его месте. Но сам он, конечно, опасности не подвергался… Во всяком случае еще не подвергался… До поры до времени.

8. Первая постановка оперы «Похищение из сераля».

Свет меняется, и сцена на глазах превращается в театр восемнадцатого века. На заднике видны ряды канделябров с тускло мерцающими свечами. Слуги вносят стулья и скамейки. На них садятся лицом к публике ИМПЕРАТОР, ШТРЕК, РОЗЕНБЕРГ и ВАН СВИТЕН, глядящие в зал, как на сцену, где идет опера. Рядом с ними КАПЕЛЬМЕЙСТЕР БОННО и ТЕРЕЗА САЛЬЕРИ. Несколько поодаль — КОНСТАНЦИЯ. За ней — ГРАЖДАНЕ ВЕНЫ.

Сальери. И вот настал день премьеры «Похищение из сераля». Посмотрим, как сочинитель представляет себе мужественную любовь по-немецки.

Быстро входит МОЦАРТ в еще более кричащем камзоле и в пышном напудренном парике. Он шествует к фортепьяно, садиться за него и дирижирует явно для самого себя. САЛЬЕРИ сидит недалеко, рядом со своей женой, и пристально за ним наблюдает.

Он сам выбрал ради этого случая еще более кричащий, чем обычно, камзол. Что же касается музыки — она совершенно подходила к его платью. Для моей дорогой ученицы Катарины Кавальери он написал вульгарнейшую арию, которую я когда-либо слышал.

Вдали звучит ария «О мои страдания! Сколько муки!» со многими трелями и пассажами.

Целых десять минут упражнений в гаммах и фиоритурах! Одна сплошная пустота! Это было так бессмысленно и так явно потакало капризам молодой и ветреной певицы, что я сразу понял, чего Моцарт, должно быть, потребовал за это от нее самой.

Звучат последние аккорды оркестра, и ария завершена.

Никто не двигается.

Хотя он был обручен и собирался жениться, я знал совершенно точно, без тени сомнения, что он обладал ею! (Грубо.) Сочинитель воспользовался моей дорогой девочкой!

Теперь громко звучит блистательный Турецкий финал «Сераля». Буря аплодисментов. МОЦАРТ вскакивает и раскланивается. ИМПЕРАТОР встает. За ним поднимаются все. Жестом одобрения он приглашает со «сцены» исполнительницу. Под звуки усилившихся аплодисментов и выкриков КАТАРИНА КАВАЛЬЕРИ вбегает в костюме, обильно украшенном перьями и сборками. Она делает реверанс ИМПЕРАТОРУ, ее целует САЛЬЕРИ и представляет своей жене. Певица вновь делает реверанс МОЦАРТУ и, раскрасневшись от радости, отходит в сторону. В наступившей тишине КОНСТАНЦИЯ бросается из задних рядов вперед в сильном волнении и, подбежав к МОЦАРТУ, обнимает его, даже не замечая ИМПЕРАТОРА.