, – салютую в направлении последней. – Ещё меня ублажать сегодня будешь! Хорошо, что этого языка никто не понимает, хе-хе.
– Я бы не был столь категоричен, – раздаётся сверху голос Бака, правда, на Всеобщем. – Вы там вообще как?
Лёжа, вытягиваюсь, копируя стойку «смирно» под нажимом Алекса (которого отчего-то на ровном месте обуяла страсть к армейскому этикету). Из-за напора соседа по внутренней связи, озвучиваю ответ в том же стиле:
– Господин подполковник! Соискатель Алекс учебно-тренировочное упражнение окончил! Доложить результаты в полном объёме не имею технической возможности, ввиду полной потери зрения при выполнении упражнения! Оставшийся физиологический ресурс организма – около двадцати семи процентов! Доклад окончил.
– Доклад принял, – тоном профессора-интеллигента отвечает куратор. – И упражнение не совсем тренировочное. Но я чуть иное имел ввиду… Ладно… капитан Карвальо, как он?
– Навскидку – как под трактор попал, – хмуро отвечает Камила. – Внутри большой микроволновки.
Алекс в этот момент транслирует мне её картинку со шприцем в руках, делающую уколы в каждый мой глаз по очереди, по три штуки.
– Сейчас должно зрение появится, – продолжает Карвальо. – Минуты три-пять.
– Нано-смесь? – утоняет Бак.
– Так точно…
– Бл#дь, хоть бы не аллергия! – Алекс неожиданно всполошился после этих слов. – Хорошо, что озвучили! Так, я на письменном канале. Извини, нужен ресурс. Проконтролировать, что там происходит…
Что-то он вообще пошёл вразнос. Матерится, как бездомный из трущоб.
Ещё какое-то время вообще ничего не происходит, если не считать полуофициального разговора Анны и представителей Билли. Они спорят о каких-то форматах и прецедентах, при этом Хаас в порыве чувств мало что не брызжет слюной (микроскопические капельки долетают и до меня – Алекс в подписи пояснил).
А ещё через несколько секунд картинка перед моими глазами, появившись внезапно и будучи поначалу сиренево-лиловой, буквально в течение следующей минуты приобретает привычные очертания и цвета.
– Ура. Я теперь вас вижу, – улыбаюсь Камиле и Жойс.
Бак стоит чуть в стороне и о чём-то общается через комм, не активируя голограммы собеседника.
– Каким образом неодарённый мог настолько критично победить выпускника? – какой-то старикашка, родственник Билли, наседает на Анну (точнее, пытается). – Мы инициируем разбирательство!
– Ваше право. – Спокойно и где-то издевательски заботливо отвечает Хаас. – Но тела я вам всё равно не отдам.
– Это удар ниже пояса. – Низким грудным голосом говорит полноватая женщина.
– Тётка по линии матери, скорее всего, – комментирует Алекс, вернувшийся с присмотра за препаратом в моих глазах.
– Неужели вы будете настолько… – она не говорит чего-то вслух, – что не дадите даже похоронить?..
– К чему эти нажимы на жалость? – на лице Анны впервые проступают какие-то эмоции вроде удивления. – У нас с вами было соглашение. В рамках этого соглашения, все активы проигравшей стороны переходят победителю. У вас вызывает сомнение, кто победитель? Или тело одарённого – не актив?
– Надо ещё разобраться, что там за соглашение! – выкрикивает какой-то молодой и, кажется, явно неумный паренёк моих лет, похожий лицом на Билли.
– Моя фамилия Хаас, мальчик. – Ответная улыбка Анны похожа на змеиную. – И это соглашение составлялось между мной и вашим законным уполномоченным представителем по вопросу дуэли. Ты хочешь меня поучить составлению соглашений?
На самом деле, она вряд ли старше пацана, но звучит красиво.
Хлопаю в ладоши из положения «лёжа».
– Не шевелись! – моментально вскидывается Карвальо.
Жойс, от которой здорово пахнет алкоголем, одной рукой мощно впечатывает меня в песок, нажимая на грудь, а указательный палец второй руки прикладывает к губам. Слабо улыбаясь.
– Кажется, кто-то уже наклюкался за три минуты, – меняю шёпотом язык, чтоб никто нас не понимал.
– И ничего не за три, – обижается она. – Я полчаса назад на трибунах начала!
Анна почему-то нервничает всё больше, а старик что-то бормочет себе под нос. Затем он поднимает голову и громко говорит, не обращаясь ни к кому:
– Мы обжалуем результат этой дуэли!
– Какой неумный у вас член семьи, – брезгливо роняет Хаас полной женщине, стоящей рядом с дедом. – Иногда, видимо, к кому-то старость приходит без мудрости, одна.
От препарата Камилы (а может, и ещё от чего) у меня возникает ощущение лёгкости и полёта. Потому тут же озвучиваю то, что приходит в голову (не заботясь о приличиях):
– Валяй! Дед, а как ты на том свете что-то обжаловать решил? Или ты с того света его забрать планируешь, по итогам своей апелляции? Ну или ладно, обжалуй, где хочешь… Я его сегодня по-любому закопаю, моё право. Если будешь успешен, сможешь претендовать на тело. Выкопаешь его обратно для эксгумации?
– Да я его сейчас!.. – рвётся из рук двух охранников тот самый парень, похожий на брата. – Это был мой брат, ты, животное! – буквально выплёвывает он в мою сторону, подтверждая верность догадки. – Я тебя прямо здесь…!
– Он под наркотиками! Не соображает! – кивает Камила на меня, глядя при этом почему-то на Бака с Анной. – И его надо срочно в стационар. Без деталей.
