Билл, не удержавшись, помахал ладонью в сторону трибун, где сидели родственница и друзья. Уж неподвижная-то мишень, да в пяти шагах…
Совсем другое дело!
* * *
Ослепнув, испугаться не успеваю.
Буквально через доли секунды вокруг меня вспыхивает приглушёнными тонами всё та же картинка, но уже в чёрно-белом формате и без далёкой перспективы. Чувствую себя попавшим в виртуальную игру, где видно только в радиусе нескольких метров.
– Бой! – как будто сам не свой, орёт Алекс.
До меня моментально доходит: он, пользуясь иными ресурсами и органами чувств, смоделировал изображение специально для меня. Сейчас оно транслируется им же, только в виде нервных импульсов на глазной нерв.
– Спасибо. – Коротко благодарю. – Чёрно-белое тоже неплохо. – Видимо, каких-то гормонов в крови переизбыток, потому что от дурацкой подколки соседа не удерживаюсь.
– Иди на… – грубо отвечает Алекс второй раз за последние минуты, и за всё наше с ним знакомство, по совместительству.
Противник, считая, что победил, машет в этот момент ладонью в сторону трибун.
Обходя меня по полукругу, он явно смакует момент.
– Отложенное удовольствие есть растянутое удовольствие, – говорю, не поворачивая головы.
Зачем? Отличие трансляции Алекса от моего нормального зрения в том, что видны все триста шестьдесят градусов. Хотя и недалеко, и без цветов.
– Дорастягивался, – весело сообщает Билл, уподобляясь акуле и заходя на второй круг, обходя меня.
– Вообще-то, звук мне нужен был, чтоб ты отозвался. И чтоб уточнить позиции, – сообщаю под нажимом Алекса, который отчего-то требует именно такого диалога.
Ладно, мне не жалко. Окажись я сейчас вообще без глаз… не буду додумывать эту мысль.
– Окей. Можешь атаковать, – улыбается Билл, стоя у меня за спиной и чуть сбоку.
Естественно, его лица в деталях чип мне сейчас не показывает, только контур (экономия вычислительных мощностей, приходит подстрочник от Алекса). Но я и по одному тону здоровяка готов спорить, что он ухмыляется.
– Подойди поближе, – отвечаю в противоположную от него сторону.
Алекс в этот момент нервно сообщает, что не может понять качества опоры под ногой. И что надо попытаться сократить дистанцию, чтоб снять риски промаха при броске. Он опасается, что песок в этом месте мог сплавиться фрагментами и качество толчка может подвести.
– Мне и отсюда хорошо видно. – Несмотря на собственную фразу, Билли делает скачок на левую ногу и затем тут же вправо.
– Пора! – кажется, у Алекса вошло в дурацкую привычку орать за последние пару минут.
Разворачиваюсь с шагом в сторону соперника.
Алекс транслирует медленно поднимаемые руки противника, врубив обратный отсчёт до ожидаемого времени каста (всё-таки, хорошо иметь собственный вычислительный комплекс).
Поскольку качество покрытия неизвестно, а ошибка при толчке и последующем шаге может стать критичной, просто делаю рондат (с нынешним тонусом мышц, я его сделаю, даже стоя по колено в глине).
– Недолёт! – похоже, сосед вообще отучился говорить спокойно. Орёт и орёт.
Продолжая сокращать дистанцию, из рондата ухожу в заднее сальто. Другого способа быстро и точно перемещаться вслепую сейчас нет.
В итоге, кажется, даже чиркаю Билла рукавом.
Картинка Алекса полностью соответствует моим ощущениям. Потому в следующий момент прихватываю Билли за рукав, сильно дёргаю на себя и заваливаюсь по спирали вместе с ним на песок.
Оказываясь сверху. И без затей сворачивая ему голову.
Что интересно, каст с его рук продолжает греть воздух, несясь мимо меня, даже какие-то доли секунды после того, как я слышу хруст его шейных позвонков.
А потом воображаемая картинка пред моими глазами теряет чёткость, расплывается; и Алекс говорит уставшим тоном, как будто разгружал баржу с зерном весь день:
– Пока угроз не вижу. Изображение на минимуме.
– Да вообще без проблем, – хмыкаю, нащупывая на всякий случай артерию на шее противника.
– Да что ты там ищешь! – отчего-то сердится Алекс. – Труп это! Вон, даже мозговая деятельность у ноля…
– Ну, мне в твоём ракурсе не видать, – замечаю. – Слушай, а чего ты так разошёлся? – спрашиваю его, укладываясь на спину.
Со стороны трибун доносятся неясные шумы (видимо, сняли защиту).
– Ругаешься, орёшь, – продолжаю. – Ты же, как тот Бак: всегда повторяешь, что интеллигентный человек – это ещё и культура речи. Какая муха тебя сегодня укусила?
– Иди в сраку. – Некуртуазно сбривает меня Алекс, и я слышу, что он к юмору не расположен. – Испугался я очень. Я что, не человек?
А затем ко мне подлетают сразу несколько то ли сочувствующих, то ли наоборот (в количестве которых путается даже Алекс, транслируя слипающиеся и разделяющиеся силуэты. Чётко он определил только Камилу, Жойс, Анну и Моше с Баком).
