— Ладно, так переливать из пустого в порожнее без толку. Не хватает информации, — Вадим раздражённо поднялся с кошмы и направился в сторону, дальше в степь.
Из уважения (и не только) к Асем, спорить с новенькими он явно не хотел — но это было неочевидно приёмышам сложившегося уже коша.
Человек заботился о комфорте спасённых из плена орчанок даже больше, чем они сами могли подумать. Только сказать вслух о том было некому.
— Куда это вдруг он от костра направился? — явно сдерживая полыхнувшие эмоции, зло спросила Жулдыз, ни к кому не обращаясь. — Ночью?
По большому счёту, хуман рассердился именно из-за её замечаний и претензий. Она это чувствовала и, как говорит Вадим, пыталась сама себе это неудобство скомпенсировать. В мыслях товарища было ещё что-то — о слепых пятнах подсознания, о зонах какого-то роста; но всей концепции Асем до конца не уловила.
Надо будет расспросить словами. Потом. Наедине.
— И что такое информация? — Акмарал, баюкая младенца на коленях, рассудительно вдохнула и выдохнула перед тем, как задать свой вопрос, поскольку тоже хотела успокоиться.
Несмотря на всё положительное случившееся, сёстрам было крайне неловко в присутствии мужчины родом из людей и почти полноценной тёмной эльфийки (пусть та и звала себя своей, даже где-то ею была).
Без коней человек всё равно далеко не уйдёт, любому кочевнику более чем очевидно. Впрочем, незнакомый самец рядом, если честно, только что выкупленных из рабства сестёр скорее стеснял, чем успокаивал. Ещё и с учетом враждебности его расы в целом.
— Он всегда, когда хочет подумать или успокоиться, ходит туда-сюда перестрелами, как… — Хе, беззаботно отмахнувшись, начала отвечать на вопрос бывшей пленницы, но тут же ойкнула и замолчала.
Асем, отвесив ей подзатыльник, со значением покачала длинным пальцем перед носом непохожей на орчанку метиски:
— Теперь так будет регулярно.
— Ты о чём? — похожая на дроу опасливо отодвинулась подальше. — За что?! И вообще, что за дурацкая привычка, руки распускать?! Я тебе, если что, тоже заехать могу!
— Заедь, если я буду неправа, — согласилась орчанка, и не думая спорить. — Мы с тобой много раз говорили об этикете. Помнишь?
— Да, — мгновенно сменив тональность, вздохнула Хе. — Но если уж так печься о правилах, то налагать наказание до совершения самого проступка нельзя! Я ещё ничего не успела сказать, между прочим! А ты меня уже ударила!
— Успела ты сказать, успела, — владелица немаленького табуна племенных коней ткнула указательным пальцем в лоб подруге. — Здесь. Причём лично для меня — достаточно громко.
— Там же не считается! — абсолютно искренне возмутилась метиска. — Мало ли, кто о чём подумает! Думать пока ещё не преступление! Или теперь что, уже за мысли подзатыльники раздают?
— Ты была ровно в шаге от того, чтобы свои мысли озвучить при всех голосом. И это могло прозвучать неуважительно по отношению к нашему мужчине, — твёрдо припечатала Асем. — При чужих, мы договаривались, это недопустимо. Ты соглашалась. Так?
Хе промолчала.
— Не такие мы и чужие, — хмуро уронила Жулдыз.
— Если нас не слушаете, если наш человек вам чужой — то и вы нам не родня, — мгновенно ответила похожая на дроу, не заботясь о манерах.
Слова о черной неблагодарности вслух произнесены не были, но в воздухе явно ощущались.
— А лично мне не нужны никакие доказательства твоего несовершённого проступка, поскольку я и так вижу твои намерения. — Уже несколько невпопад продолжила орчанка. — Иногда даже лучше тебя самой. Если уж на то пошло, то у тебя язык всегда обгоняет то, что находится в черепе!
— Ты шаманка? — более сдержанная Акмарал, переложив ребёнка на другое колено, с интересом подняла глаза на соплеменницу. — Ученица или…?
— Мысли читаешь? — неподдельно восхитилась её более эмоциональная сестра, забывая разногласия, имевшие место вот только что.
Именно с её подачи встал вопрос, терпеть ли человека рядом и дальше. К сожалению, хуман отлично говорил на орқша и уговорить соплеменниц при нём либо за его спиной было невозможно: две хозяйки коша и слушать не хотели, чтобы избавиться от чудака.
— Вообще-то, это тоже был большой секрет, — мстительно процедила Хе, многозначительно глядя на смущённо опустившую глаза Асем. — Который, как говорит Вадим, нужно вообще держать за семью печатями. А не болтать об этом языком налево-направо! Договоренности тоже были!
— У меня нет секретов от сестёр. От дочерей моего народа — точно нет, — в некотором замешательстве поправилась подруга. — Нас осталось слишком мало, чтоб не знать друг о друге либо что-то от своих скрывать.
— А вот это уже ты говно говоришь, — мгновенно посерьёзневшая потомок нескольких рас утратила свою обычную беззаботность. — Это избирательное судейство, мать. Как говорит человек, двойной стандарт!
— Почему? — вяло воспротивилась орчанка, в душе признавая правоту спутницы.
Но ведь поговорить с соплеменницами так хотелось! Да ещё чтоб при этом не взвешивать каждое слово, словно с чужими. Говорить, что думаешь, и не думать, что говоришь.
Жаль, что сёстры не полагались на её честное слово касательно порядочности их единственного спутника мужского пола.
