Актеры - [52]

В это время к нему пришла еще группа актеров, и мы принялись составлять программу. Это оказалось не легким делом, так как в театр привели кого попало: барабанщика, тромбониста, к счастью, захватили и виолончелиста. Наконец, мы составили программу и начали концерт.

В театр набилось около двух тысяч красноармейцев, а вмещал Нахичеванский театр 900 человек. Загорелые и вооруженные воины в буденовках. Громкий говор, смех, едкий дым от махорки. Буря аплодисментов, и все это так искренне, от души, от полного сердца.

Этот концерт длился несколько часов. В антрактах красноармейцы нас угощали кто чем: кто сушеной воблой, кто салом, кто куском сахара, кто хлебом, сухарями, а кто и чаркой спирта или самогона. Актрисам подарили по банке консервов. С какой душевной простотой и радушием это делалось!

Когда наш непредвиденный концерт кончился, комиссар попросил нас, чтобы актриса с одним из красноармейцев, который хорошо пляшет, сплясала на сцене русскую, уж очень парню хочется станцевать с настоящей актрисой. Мы об этом попросили Н. А. Гарянову. И вот заиграл оркестр. Под свист и хлопанье зрителей красноармеец и Гарянова пустились в пляс. Красноармеец, желая показать свою удаль, так бросал актрису из одного угла в другой, выделывал такие пируэты, что в душе я уже простился с моей женой. Зрительный зал входил все больше в раж, подбадривая своего танцора репликами, вроде: «даешь», «молодец». А актриса уже просто по инерции от броска до броска партнера носилась по сцене. Но комиссар вовремя остановил увлекшегося танцем красноармейца, и мы увели в гримировальную комнату изрядно уставшую Гарянову.

* * *

После этого последнего номера нашего импровизированного концерта комиссар нас пригласил на сцену, поблагодарил, пожал нам руки, произнес очень теплую, сердечную речь, и грянуло такое богатырское «ура», что у многих участников концерта навернулись слезы.

А утренний рассвет уже пробивался в окна театра, и этот рассвет звал нашего зрителя в бой. Непрекращающиеся ожесточенные бои шли недалеко от Ростова, в Батайске.

Мы по-братски простились с нашими зрителями и пожелали им полной победы над врагом.

Враг рвался на Ростов. Однако спектакли наши не прекращались.

А слухи были все тревожней. И вот в одну из тревожных ночей Красная Армия временно оставила Ростов. Город почти сутки был без власти, а потом трусливо, крадучись, по-воровски в город вошел враг.

Начались аресты, убийства и грабежи, открылись дома терпимости, шантаны, игорные дома, кабачки разных названий и под разными фонарями. Какие-то газетки воспевали имена «великих полководцев» Краснова, Деникина, Мамонтова, Шкуро, Корнилова… Шло безобразное пьянство, игры в карты и грабеж жителей. Днем вы могли услышать из дома душераздирающий крик: «Спасите, грабят!» Человеческая жизнь не стоила ни гроша и ни во что не ставилась. Из дома в 5 часов никто не выходил, ночи проходили в страхе, что вот-вот ворвется какая-нибудь банда в дом, главарь же банды, обезумев от кокаина и проигрыша в карты, будет требовать денег, золота, мехов, а не дашь — пуля. Грабили, часто даже не скрывая своих погон.

* * *

А на фронте белые терпели поражение за поражением. В Ростове-на-Дону началось бегство белых из города, потянулись длинной вереницей обозы с военным имуществом: пушки, пулеметы и даже несколько танков, их было тогда еще мало. Белая армия панически бежала. Каждый стремился спасти свою шкуру. Офицеры на глазах публики срывали погоны. Улицы, дороги были загружены тысячной толпой бывших военных, белогвардейским сбродом.

Красная Армия вошла в Ростов. Дорога, по которой ехали буденновцы, была усыпана цветами. Гремел оркестр. Кругом царило народное ликование, песни, пляски — народ встречал свою родную власть.

В городе установили порядок. Каленым железом сметался враг революции, и жизнь новая, свободная забурлила в Ростове.

Работа закипела и в театрах: надо было работать засучив рукава. Актеры строили новое народное искусство, партийное искусство. Дни летели, как минуты. К этому времени был освобожден Краснодар, полновластно вошла в город власть Советов, и я получил назначение в Краснодар в театр при Девятой армии руководителем красноармейских студий и клубов, режиссером и актером в драматический театр Девятой армии. Хотя и жаль было расставаться с театром и студией, да и с товарищами по театру, с которыми я сроднился, но это предложение меня увлекло да и старика-отца хотелось увидать, он жил в Краснодаре.

Состав театра Девятой армии был неплохой, больше всего меня увлекала работа в красноармейской студии, откуда через известный срок, по окончании студии, выходили режиссеры, инструктора красноармейских клубов, театров, студий.

Нас трогательно и сердечно проводили, и мы с женой умчались в Краснодар.

* * *

До Октября я работал в Харькове, Краснодаре у Н. Н. Синельникова — крупнейшего в то время режиссера и антрепренера. Н. Н. Синельников по своему художественному и творческому облику был в то время одним из самых крупнейших и талантливейших режиссеров. Это был в полном смысле слова художник-учитель. Работа с ним, как с режиссером, доставляла огромнейшее наслаждение. Сделанная им с актером роль была вылеплена ярко, интересно. С этим замечательным режиссером мне выпало счастье работать ряд лет, и в памяти моей осталось самое отрадное чувство о нем, как о режиссере, учителе и человеке.