Агата Кристи: Английская тайна - [183]

Уинтербрук тоже требовал присмотра: «Должна сказать, я очень рада, что Смиты там, — писала Агата в феврале 1953 года. — Она такая толстая, уютная и обожает гостей… А он, полагаю, работает и будет продолжать работать в саду в перерывах между бесконечными своими разговорами». Но в том же письме читаем: «Как бы мне хотелось, чтобы уладилось дело и с Гринвеем». Году в 1954-м ей удалось наконец нанять туда надежную супружескую пару по фамилии Гаулер — кухарку и старшего слугу, но случилось это лишь после периода пертурбаций, косвенно спровоцированных самой Агатой. В 1952 году она приняла на службу некую миссис Макферсон, чтобы та в ее отсутствие следила как за домом, так и за садом, а также руководила четой Бристли, работавшей в Гринвее к тому времени уже три года. Отношения между миссис Макферсон и четой Бристли сложились хуже некуда. Бристли не нравилось, что ему указывают, что делать, и он в знак протеста запустил сад до такой степени, что Розалинда была вынуждена сделать предупреждение ему и его (замечательной, надо сказать) жене. После этого предстояло уладить дело с миссис Макферсон. «Мне пришлось поехать в Гринвей, чтобы помочь Розалинде справиться с той гадкой ситуацией, которая там сложилась, — писал Агате в апреле Эдмунд Корк. — Миссис Макферсон оказалась совершенно не тем, что Вам требовалось. Ее представление об обязанностях управляющей состояло в том, что она должна лишь изображать из себя хозяйку имения…» Месяц спустя миссис Макферсон пыталась покончить с собой в доме, где жила, в Ферри-коттедже, стоявшем на земле Гринвея. Когда полиция провела расследование, оказалось, что она была отпетой мошенницей и дошла до полного отчаяния, вдрызг проигравшись на бегах, к тому же имела неоплаченных счетов на общую сумму более восьмисот пятидесяти фунтов. «Полиция желает знать, что в коттедже принадлежит миссис Макферсон, — писал Корк Розалинде. — Судя по счетам, они полагают, что ей не принадлежит абсолютно ничего, кроме одежды…»[462] Среди счетов был внушительный заказ на спиртное, «который миссис Макферсон, безусловно, обязана оплатить сама». За все остальное заплатила Агата. Несчетное количество писем («миссис Мэллоуэн сожалеет…») с приложением чеков было разослано девонским поставщикам.

После этого переполоха Розалинда и Энтони по-настоящему взялись за Гринвей, который следовало поставить на коммерческую основу, чтобы сократить налоги. В сущности, именно грозный налоговый Молох в первую очередь и заставил Агату нанять миссис Макферсон. «Я сказала ей: „Мы должны зарабатывать деньги“, — написала Агата Розалинде, когда проблемы еще только начинались. — Как я могу платить трем работникам [помощникам садовника] при подоходном налоге 19 шиллингов с фунта, не имея никакой налоговой скидки?»[463] Эдмунд Корк сообщал Агате, что «налоговый инспектор настойчиво задает затруднительные вопросы, совершенно очевидно пытаясь доказать, что сады есть не что иное, как просто ее увлечение».[464] В конце концов эта конкретная проблема была решена, и Энтони возглавил фирму «Сады Гринвея», которой была предоставлена налоговая льгота. В 1959 году Агата формально продала Гринвей Розалинде, чтобы избежать налога, хотя продолжала пользоваться им как собственным домом, в то время как Хиксы жили в Поллирэче. Но события в Гринвее были лишь небольшой интермедией в основном сюжете — преследовании Агаты в связи с налоговой задолженностью как в Америке, так и в Великобритании, начавшемся в 1938 году и продолжавшемся то с большей, то с меньшей интенсивностью до ее глубокой старости.

Это было странное и весьма неприятное дело. Сила характера, которую продемонстрировала Агата, продолжая жить и работать под этим тяжким гнетом, удивительна. Возможно, Эдмунду Корку следовало действовать более расторопно и энергично, но он был застигнут врасплох невероятным, стремительно растущим успехом своей клиентки, ведь размах продаж ее книг достигал ошеломляющих масштабов. Тем не менее он пытался разобраться с налоговыми требованиями предвоенных лет, которые возникли словно бы ниоткуда.

Соглашение по американским налоговым претензиям было достигнуто только в 1948 году: сумма долга за 1930–1941 годы была определена в 160 тысяч долларов и уплачена векселями с рассрочкой на десять лет (включая векселя, предполагающие выплату долгов из наследства), однако это был далеко не конец истории. Правительство Великобритании выдвинуло претензии на остаток американских доходов писательницы, который был заморожен на десятилетие и теперь возвращен ей; она остро нуждалась в этих деньгах, но отечественные налоговые власти боролись за них до конца 1954 года.

На протяжении всех 1950-х годов эта проблема возникала снова и снова. Ясности добиться никак не удавалось. Добавочный подоходный налог в те времена был запредельно высок, и в марте 1954-го Агата писала Корку из Нимруда: «Налоговая декларация, посланная мне Хейвеном[465] [невероятно, но именно такова была фамилия ее бухгалтера], потрясла меня до глубины души! Неужели я действительно заработала за год 30 тысяч фунтов? Где все это?!!»