Афера. Роман о мобильных махинациях - [73]

И Картье двинулся к выходу.

И Картье открыл дверь.

И Картье немного замешкался.

И Картье, наконец, услышал:

– Витя, я в порядке. Задержись, пожалуйста.

И Картье остановился. Некоторое время так и стоял, не в силах обернуться, подавляя предательскую улыбочку тайного триумфатора. Потом все-таки обернулся:

– Чем могу быть полезен, Костя?

– Никакой пьяной болтовни быть не может. Моя фамилия Штукин, и слово мое закон. Дай-ка мне твой телефон, я свой то ли потерял, то ли в баре оставил.

– Вот твой. – Картье подал ему аппаратик. – Не подумай, что подрезать хотел, ха-ха. Просто он у тебя выпал по дороге, а я подобрал и забыл вовремя выложить.

– Ерунда, ерунда, – забормотал Штукин, копаясь в телефоне, нашел нужный номер и позвонил начальнику юридического отдела «Smart-soft», отдал распоряжение: зарегистрировать, а всего лучше купить чистую, без проблем, компанию, вписать Картье в устав единственным учредителем…

– Костя, Костя! – Картье дернул Штукина за рукав, и тот, извинившись перед юристом, сказал, что перезвонит.

– Послушай, я прошу тебя, я не могу принять такой щедрый подарок. Давай Лена тоже будет в составе учредителей? Так и тебе спокойней, и мне, если честно, тоже перед тобой лишний раз не нужно будет оправдываться. Пусть все на ее глазах происходит. Как ты считаешь?

– Витя, ты самый порядочный человек на свете! Слов нет, так и сделаем, конечно, я все понимаю. – Штукин был настолько растроган, так искренне протянул Картье руку, что у того чуть было не дрогнуло сердце. Но не дрогнуло, конечно же. «Чуть» в таком деле не считается.

За юристом последовал звонок заспанному банкиру, который оказался в отпуске и, по его собственным словам, «прикорнул на полчаса, покуда на биржах относительное затишье». То был настоящий банкир, банкир-инвестор, игравший по-крупному, и спал он по четыре часа в сутки. Было ему тридцать семь лет и, забегая немного вперед, придется (из песни слов не выбросить) сказать, что вскоре он умер от разрыва аорты, сильно перед тем понервничав из-за падения акций накопленной им огромной и очень дорогой позиции.

Банкир заявил, что будет только рад еще одному клиенту «юрику», пообещал льготное кредитование и обслуживание по высшему разряду. Штукин поблагодарил его, отшвырнул телефон, который тут же зазвонил. Юрист рассказал, что есть на выбор несколько компаний:

– Названия такие, – и бесстрастный юрист принялся зачитывать: – «Узанс», «Фрик», «Демесос», «Римо» …

– Кошмар, – вырвалось у Картье. – Ну и названия! Этим хорошо назвать какое-нибудь «ООО», торгующее на мелкооптовом рынке паленым «Nescafe». Нельзя ли что-нибудь более современное и энергетическое? Как вы судно назовете, так оно и поплывет, между прочим.

Юрист поискал еще и выволок на свет божий готовую фирмочку с названием «R-1», или в транскрипции «Ар-уан».

– Ну вот, – удовлетворенно потер руки Картье. – Вот то, что нужно. «Эр-один» это действительно звучит.

– Да? Нравится? Ну, значит, так тому и быть, – постановил Штукин, и на этом вознесение Картье временно остановилось. Его благодетель, усталый, но довольный тем, что сумел провернуть все именно таким образом и при этом остался как он считал, в зоне прибыли, раззевался, и вскоре уснул крепким, но кратким сном пьяницы. А Картье пошел к себе в номер спать с его женой.

Как Картье вытащил одну репку, а другую посадил на ее место

1

Сказать, что Шедин был вне себя – значит ничего не сказать. Он скрежетал зубами, двигал жвалами, сжимал кулаки и хрипел. Назвал Картье различными словами из числа тех, что встречаются на заборе. Виктор сидел в его кабинете, приняв скучающую позу: нога за ногу, руки сцеплены на затылке, изредка зевал, что каждый раз вызывало новый прилив ярости Шедина.

– Сволочь! Ты что наделал?! Как ты мог так меня подставить и уступить контракт Сидорову! Теперь он на коне, а я в полном дерьме! Ты же сам и срубил сук, на котором сидел! Вот уберут меня не сегодня, так завтра, и что тогда ты станешь делать? Думаешь так и продолжишь зарабатывать вот на этом?

Шедин нажал пару клавиш на своем телефоне, раздалась марширующая музыка, и плохо поставленный, полупьяный голос запел:

Вдоль трассы прохрипит тяжелый «КРАЗ»,

Прочерчивая карту в зной и в стужу.

И с севера гудит по трубам газ,

И свет несет, который так нам нужен.

И с севера гудит по трубам газ,

И свет несет, который так нам нужен.

Без суеты и без никчемных слов

В грязи траншейной о еде в заботе

Мы по ночам с тобой не видим снов,

Мы ночью тоже часто на работе.

Мы по ночам с тобой не видим снов,

Мы ночью тоже часто на работе.

Не шутят с газом, это знают все,

Не спится детям, матерям и женам,

Но мы вернемся все по утренней росе,

Чтоб не было их счастье обожженным.

Но мы вернемся все по утренней росе,

Чтоб не было их счастье обожженным.

Раскручивая жизни маховик,

Мы, русские, марийцы и чуваши,

В анкете ставим слово «газовик»,

Труба проходит через души наши.

В анкете ставим слово «газовик»,

Труба проходит через души наши.

Мы не допустим страшных взрывов гром,

Смерть тихую без запаха и цвета.

Мы на посту, и газ дает «Газпром»,

И ни к чему подробности об этом.

Мы на посту, и газ дает «Газпром»,