Адмирал Спиридов - [7]
Примеров столь ненормального положения насчитывалось сколько угодно. Спиридов легко мог подкрепить доклад Белосельского, достаточно было сравнить свое продвижение по службе и карьеру младшего брата Алексея Андреевича. Последний, избрав службу в армии, уже имел чин генерал-поручика и ведал (в должности генерал-кригскомиссара) всем вещевым и денежным снабжением русских войск.
Перемены в подготовке флотских кадров наступили после реорганизации Морской академии в корпус. Директором его был назначен прославленный ученый-гидрограф капитан-командор, впоследствии адмирал, Алексей Иванович Нагаев, помощниками его (ротными командирами) — Григорий Спиридов и знаменитый полярный исследователь Харитон Лаптев, участник Великой Северной экспедиции.
Адмирал Алексей Иванович Нагаев
В Морской корпус Спиридов пришел с уже сложившимися взглядами на военно-морское искусство и зная, что не одинок в них. Несомненна общность взглядов Спиридова и Мордвинова. Она подтверждена самим фактом их совместной — плечом к плечу на протяжении пятнадцати лет с лишним — деятельности по укреплению флота: в море на кораблях, затем в комиссии по рассмотрению регламента, наконец, в Адмиралтейств-коллегии. Боевой адмирал и незаурядгый организатор, Семен Иванович Мордвинов был известен среди современников и как автор трудов по вопросам военно-морского искусства: учебников «Книга полного собрания о эволюции или об экзерциции флота на море» и «Книга полного собрания о навигации», морского справочника, вышедшего двумя изданиями (в 1744 и 1762 годах) под названием «Каталог, содержащий о солнце, луне и звездах, также о полном в знатных местах, заливах и реках наводнении и прочая к мореплаванию относящая в разных по С.-Петербургскому меридиану таблицах». Совместная работа в комиссии по рассмотрению регламента окончательно сблизила обоих мореплавателей, когда выяснилась общность их мнений на все, что было связано с укреплением флота. Понятно, что в Морском корпусе Спиридов стал выразителем не только своих личных взглядов, но и взглядов наиболее передовой группы моряков того времени, вдохновителями которой являлись Нагаев и Мордвинов.
Сохранился любопытный документ об этом периоде жизни будущего флагмана русского флота, очень характеризующий Спиридова, как целеустремленного человека.
Дело в том, что Спиридов не только охотно взялся за воспитание будущих моряков в духе любви к флоту и к его подлинным традициям, не только стал ротным командиром и преподавателем в Морском корпусе, перемежая зимние занятия в классах с летними плаваниями на боевых кораблях, но и подал пример многим коллегам тем, что определил в Морской корпус двух своих сыновей, младшему из которых в момент зачисления исполнилось всего восемь лет, а старшему десять.
Поступок Спиридова стоил всех прочих доказательств верности флоту. Рассчитанный на то, чтобы послужить примером для других, он в то же время красноречиво свидетельствовал о выборе, сделанном Григорием Андреевичем Спиридовым не только на всю жизнь для себя, но и для потомства.
Сыновья оправдали уверенность отца в их морских качествах. Уже через два года Адмиралтейств-коллегия приняла следующее решение:
«...Слушав аттестации о кадетах и гардемаринах Морского шляхетского корпуса, в том числе о гардемаринах Андрее и Алексее Спиридовых, которые в кадетский корпус записаны в 1760 году, да в том же году в гардемарины; на море служили в Ост-зее по две кампании, и от роду Андрею 12, Алексею — 10 лет. И в присланном в Коллегию рапорте объявлено, что оные гардемарины Спиридовы... математические науки все обучили и знают изрядно корабельные экипажи — что для чего и какое имеют действие и практику, что для младших обер-офицеров принадлежит — оное также обучили изрядно и знают, кондуита и состояния доброго, и по всему тому мичманами быть достойны... приказали... гардемаринам Андрею и Алексею Спиридовым, которые хотя по их знанию науки, теории и практики и удостоены в мичманы, но понеже летами еще молоды и для дальнего получения всех наук, быть им еще в корпусе в ваканции же...» (т. е. в мичманском резерве до совершеннолетия. — Е. Ю.).
Суть, конечно, была не в этих двух способных гардемаринах, а в том, что их примеру последовали сыновья многих моряков, избрав на всю жизнь профессию своих отцов.
С тех пор каждый выпуск молодых моряков, воспитанных Нагаевым, Спиридовым, Лаптевым и другими патриотами, представлял собой струю свежей крови, которая год за годом вливалась в одряхлевший флотский организм, обновляла его, возвращала ему жизнеспособность и боевые качества петровских времен.
И опять-таки дело было не просто в пополнении кадров флота. Новые моряки и мыслили по-новому, по-иному, чем многие из тех, кто привык в затяжной период «неосмотрения» к мелочной регламентации, к нерешительности в боевых действиях на море, к обязательной осторожности и пассивности вместо разумной инициативы и смелости.
Столкновение между этими противоположными взглядами на флоте было неизбежно при первом же серьезном испытании.
Так и произошло, едва началась Семилетняя война. Тогда Спиридову, его единомышленникам и всем морякам, которых они воспитали, удалось блестяще продемонстрировать, на что способны флот и его люди, в частности, при совместных действиях с армией.
