Ад Лабрисфорта - [27]

Громила Джо Питера не тронул. Продажа наркоты была источником его доходов, он выступал посредником между заключенными и приторговывающими надзирателями. Поэтому терять лишнего потребителя дури для него было нежелательно.

Тому, что со временем эта история стала не просто всеобщим достоянием, а одной из здешних легенд, Уэсли не удивился: при патологической болтливости Филдингтона иначе и быть не могло.

Другой личностью, привлекшей внимание Уэсли, был тот самый Мьют. Поначалу Флэш не мог уяснить, почему этот человек вызывает к себе такое чувство - брезгливый интерес, смешанный с отвращением и даже каким-то иррациональным страхом. Так тянет снизить скорость и обернуться, когда проезжаешь мимо места автокатастрофы на дороге. Немного понятнее все сделалось после того, как он стал свидетелем разговора между Мьютом и небезызвестным уже Реджинальдом Питером. Кому еще, кроме как полоумному Филдингтону, могло прийти в голову разговаривать с Мьютом, которого даже Джо и Берни предпочитали обходить стороной... Хотя, как ни странно, именно в тот раз Питер говорил абсолютно связно, и - по его, филдингтонским, меркам - находился во вполне здравом уме.

Мьют сидел на своем излюбленном месте - около ограды, в самом углу, отдельно от всех. Естественно, лыбился, думая о чем-то одному лишь ему известном. Филдингтон брел по двору и жевал черствый кусок хлеба, припрятанный со вчерашнего ужина. Проходя мимо Мьюта, он остановился и явно собрался заговорить. Уэсли заметил это и, делая вид, что занят чем-то своим, приблизился на такое расстояние, с которого можно было слышать слова.

Прожевав и проглотив то, что было у него во рту, Филдингтон сказал Мьюту:

- Слушай, про тебя столько всякого рассказывают... Врут небось, а?

- Что ты имеешь в виду, Пит?

Флэш впервые услышал голос Мьюта - вкрадчивый, почти ласковый.

- Ну как - что... - Филдингтон ухмыльнулся. - Сам знаешь...

- Нет. Откуда мне знать?

Глаза Мьюта, до того прищуренные, внезапно распахнулись и уставились на Питера.

- Ну... - Питер сделал пространный жест рукой, - говорят, ты людей просто так убиваешь... ни с того ни с сего.

- Конечно, врут. Я никогда никого не убивал без причины.

- А как же тогда вся эта болтовня про детей? - Филдингтон уже противоречил сам себе - ведь в начале разговора он высказал сомнение в правдивости слухов.

- Дети... - Мьют слегка покачал головой. - Все видят в них только детей. Но надо уметь смотреть и чуть подальше своего носа, да, Пит?

Филдингтон, не понимая, к чему клонит собеседник, пожал плечами.

- Я видел их сущность, - продолжал Мьют. - Мне достаточно посмотреть человеку в глаза, чтобы увидеть его сущность, Пит. Бывает, что сильные несут в себе тьму. А бывает - слабые... Трусливые, легковерные. Но особенно - гордые. Те, кто рвутся стать богами, богами на земле. А это неправильно, Пит. Совсем неправильно. Их надо останавливать, пока они не натворили бед.

- Значит, ты один видишь эту, как ее - сущность? Ты один, и больше никто?

- Да, ты все правильно понял. Я искал их, выслеживал. Не всегда это были дети. Я уничтожал их всех, как сорняки... А потом - в огонь. Против них может помочь только огонь, только огонь, Пит. Иначе... иначе они не уходят.

- Но ты же сжигал не только убитых?

- Не только... От живых так можно отделаться сразу и наверняка. Но, знаешь, это меня и подвело. Те десять детей стали последними, от кого я избавил мир. Это все их крики. Если бы они так не вопили, я услышал бы, как полицейские ломятся в двери, и ушел бы вовремя. Но с теми десятью я все-таки покончил. Правда, это мало, Пит, очень мало.

- Слушай, - на лице Филдингтона отражалось какое-то напряжение, почти тревога, - ты что же, занимался этим у себя дома?

- Что ты. Естественно, нет.

- А где?

- В церкви. В своем приходе.

- Где?..

- В моем приходе. Я же священник, Пит.

Услышав это, Реджинальд Питер Филдингтон, наркоман, застреливший шестерых из-за суммы денег, которой ему едва хватило на одну дозу, поперхнулся хлебной коркой, от которой машинально продолжал откусывать на протяжении всего разговора.

Наблюдая за "квартирантами" - расстрельниками - Уэсли вскоре понял, что всех их объединяет какая-то общая черта. На первый взгляд это были такие же разные люди, как остальные. Но если присмотреться внимательнее, по походке, по выражению лиц становилось ясно, что их жизнь отмечена печатью постоянного ожидания.

Их было пятеро. Пятеро людей, сломленных мрачной теснотой своих камер без окон, и тем, что каждые четверть часа, когда надзиратель совершал обход, их ожидание превращалось в настоящую пытку: сейчас? или еще четверть часа спустя? или завтра?..

Когда-то эти люди ломали чужие жизни. Теперь ломались их собственные.

Флэш не пытался представить себе, что они совершили. Если даже Мьют не приговорен к казни... Впрочем, здесь, скорее всего, дело в том, что Мьют считается психически больным.

"Может быть, Джим прав, может, права некоторых людей стоит нарушать - таких, например, как Мьют, или Филдингтон, или эти громилы, - думал Уэсли. - Они вполне заслуживают того, чтобы закончить свои дни в таком месте, как Лабрисфорт".