Ад Лабрисфорта - [26]

- Он что, действительно не говорит?

- Да почему... говорит. Но чаще предпочитает молчать.

Флэш решил сменить тему. Чрезмерное любопытство может оказаться ему не на пользу. Доверять тут нет основания никому. Даже Фортадо - хотя он и кажется вполне доброжелательным.

К тому же, стоит подумать о насущном.

- Ральф, можно здесь достать какие-нибудь вещи? Зубную щетку, например?

- Достать можно все: от ниток с иголкой до героина. Все, кроме оружия. Джо со своей заточкой не в счет. Само собой, можно и щетку. Вопрос в том, сколько ты заплатишь тем из наших боссов, которые занимаются торговыми делишками.

- А как с деньгами обстоит дело? - продолжал расспрашивать Флэш.

- Ты ничего не пронес с собой? Можешь не опасаться - я не отношусь к шестеркам ни Джо, ни Берни.

- У меня ничего нет, на самом деле. Если честно, с трудом представляю, как такое можно провернуть.

- Есть способы. Напомни потом, расскажу тебе один... Сейчас, правда, уже без толку, но - так, от нечего делать.

- А как-нибудь заработать здесь можно?

- Да. Некоторые варианты тебе вряд ли подойдут...

- А другие?

- Другие - это от случая к случаю. И случаи эти зависят тоже от боссов. Иногда они какую-нибудь работу заказывают. Некоторые потом действительно платят.

- Что за работа?

- Да разное. Вот Филу один раз приспичило четки заиметь, обязательно ручной работы. Он одному парню дал кучу деревянных заготовок и наждачку, и велел бусины для этих четок вытачивать. Чтобы одинаковые и ровные. Тот долго корпел, но сделал. Заниматься-то тут все равно особо нечем, времени вагон. Фил ему заплатил. Вот так. Может, и тебе со временем что-нибудь такое подвернется. А пока - обходись...

***

Сказать, что тесная холодная камера сводила с ума, было бы преувеличением. Позволить себе так раскиснуть на третий же день нахождения в тюрьме - слишком большая слабость. Но все же обстановка сильно угнетала, поэтому Флэш старался отвлечься, как мог. Хотя круг возможных занятий в Лабрисфорте был весьма невелик. Разговор с Фортадо, правда, дал много пищи для размышлений. Уэсли систематизировал в уме все полученные о тюрьме на острове сведения, фиксировал в памяти даже мелкие, незначительные факты. Дорого он дал бы сейчас за блокнот и ручку! Но рассчитывать приходилось лишь на собственные мозги.

Лабрисфортская тюрьма (II)

В следующие два дня Уэсли продолжал изучать лабрисфортскую жизнь. Разговаривал не только с Фортадо, но и с некоторыми другими арестантами. Все они, за исключением двух главных громил, Джо и Берни Оллза, и их ближайших шестерок, отнеслись к Флэшу безразлично, без особенной враждебности. Быть может, потому, что у них был шанс убедиться: по отношению к Флэшу этой самой враждебности лучше не проявлять.

Большинство обитателей Лабрисфортской тюрьмы не любили разводить разговоры. Но встречались и исключения. Например, болтовню одного парня просто невозможно было остановить. Звали его Реджинальд Питер Филдингтон - сам он всегда называл себя именно так, без всяких сокращений. К такому имени тянуло добавить приставку "сэр". Как ни странно, во внешности его обладателя действительно проглядывало что-то аристократическое - не смотря на серую тюремную робу и на то, что он был наркоманом, подсевшим на иглу задолго до того, как попал в Лабрисфорт.

Однажды Уэсли спросил Филдингтона, сколько времени тот уже провел в тюрьме - и тут же пожалел об этом. Реджинальд Питер, казалось, только и дожидался, когда с ним заговорят. Его точно прорвало: он извергал тонны слов в секунду - причем к вопросу Уэсли они имели мало отношения, и вообще были не особо связаны между собой по смыслу. Если бы Уэсли и захотел, не запомнил и одной десятой части из сказанного. По сравнению с Филдингтоном даже Норман Псих мог бы показаться рассудительным.

Когда "речь" наконец была завершена, и Реджинальд Питер заметил, что Флэш все еще стоит рядом - он был явно удивлен таким долготерпение слушателя.

С этим же человеком была связана история о пронесенных в Лабрисфорт немалых деньгах, которую Фортадо все-таки рассказал Уэсли. Дело обстояло так. За день до суда в изолятор к Филдингтону пришла его подружка. Она знала, что если Питер загремит в тюрьму, без денег ему там долго не протянуть, поэтому на ту встречу принесла с собой небольшой сверточек из крупных купюр, туго скатанных рулоном и герметично обернутых пленкой и скотчем. Внутри свертка была продета тонкая прочная нитка. Девушка очень натурально изобразила истерику, умоляя позволить ей на прощание обнять любимого. Охрана сжалилась над несчастной. Во время этих объятий девица ловко засунула свой прощальный подарок Филдингтону в задний карман штанов.

До поры до времени тот припрятал деньги в своей камере, а после суда, перед тем как покинуть изолятор, каким-то одному ему известным способом умудрился затолкать сверток себе в глотку, а нитку привязал к зубу. В нутро к нему, ясное дело, никто не заглядывал, и в Лабрисфорте Филдингтон преспокойно вытащил свое богатство из желудка. Конечно, в этом был риск - ведь, если бы нитка оборвалась, в тюрьме на острове никто не стал бы оперативным путем извлекать из пищеварительного тракта заключенного посторонний предмет, и Филдингтон загнулся бы в мучениях.